Иначе не свершится

Иначе не свершится

Каждый четвертый день под растущей луной вождь Кордах собирал в большом доме на Холме своих самых доверенных воинов, чтобы вместе с ними воздать дань уважения павшим соратникам. И именно тогда, в разгар скорбного веселья очередной тризны, в зал ворвалась тощая, сгорбленная и косоглазая старуха, чье дряхлое тело было прикрыто десятком слоев вонючего тряпья, и истерично возопила:

– Внемлите! Бог-Боги во гневе! Через тридцать три дня Он-Они, Солнце-и-Луна, отвернется от нас! Солнце потухнет, и наступит вечная ночь-зима, а луна расколется и обрушится на нас, на грешников! Кто не сразу умрет, того смерть будет долгой и мучительной в голоде и холоде!

Она безумно взвыла, задрав голову и приплясывая-трясясь как умалишенная, а затем уставилась одним глазом на вождя Кордаха, вторым кося на молодого воина Инъюрха, и, потрясая дрожащим костлявым пальцем, продолжила оглашать зловещее пророчество:

– Внемлите, ибо это истина! Смотрите – и увидите! Вскоре, еще до начала конца, люди начнут засевать снег ячменем! Лика небес можно будет коснуться рукой! И он-они, образа единого во двоих и двоих во едином, скажет-скажут, что слова мои неверны! В тот же миг они станут верны! Так и будет, тогда настигнет нас божественная кара! Если… если только… – старуха хрипло закашлялась и поглубже вдохнула, жадно хватая воздух: – Если только за сии тридцать три дня не будет пожат урожай смерти человеческой, тридцать три раза по тридцать три! Узреть их должен Бог-Боги, Солнце-и-Луна, и тогда помилует Он-Они нас. Внемлите же словам моим! Внем… ли…

Ведьма еще сильнее зашлась жутким кашлем, закатила глаза, упала на пол, забившись в корчах с пеной у рта, и наконец затихла.

В зале повисла тишина. Один из воинов встал, подошел к скорчившейся старухе, неподвижно лежащей посреди зала, и несильным пинком перевернул ее на спину.

– Мертва, – объявил он.

Взгляды всех присутствующих обратились на вождя.

– Ну что ж… – нахмурившись, задумчиво протянул Кордах. – Значит, Бог-Боги требует жертв. Тридцать три по тридцать три… Девятьсот девяносто и еще девяносто девять. Немало. Поселков пять в равнинах надо вырезать под корень. Не вовремя, конечно, да… Не вовремя.

– Ты что, поверил в этот бред? – воскликнул Инъюрх и указал на труп: – Неужто ты не узнал ее? Это же бабка Вьерна! Вещуньей сама себя нарекла, а на деле – обычная дурная. Она уже лет тридцать как из ума выжила, а то и больше.

– Нередко устами безумцев говорит сам Солнце-и-Луна, – возразил Кьерд, стареющий, но могучий воитель, сидящий по правую руку вождя. – К тому же скончалась она сразу после того, как изрекла пророчество. Ее дух уже был на полпути к Богу-Богам, и именно там она могла явственно услышать глас Его-Их.

Воины в зале согласно закивали. И тут же помрачнели, ведь предсказание не сулило ничего хорошего.

Инъюрх же лишь пренебрежительно отмахнулся.

– Полная чушь. Вы хоть слышали, что она тут несла? Мы поймем, мол, что эти бредни истинны, если люди начнут снег засевать ячменем, если до небес можно будет дотянуться, если… един во двоих, двое во едином… Не помню. Ну, про Бога-Богов что-то. Что там было?

– Если Бог-Боги скажет, что ее пророчество неверно, то оно станет верным, – в голос ответили ему сразу несколько собратьев по оружию. Похоже, они действительно прислушивались к словам безумной старухи.

– Ага, а теперь сами вдумайтесь, – Инъюрх снисходительно усмехнулся. – Выходит, высказанное ею от лица Бога-Богов будет правдой только в том случае, если сам Бог-Боги признает это ложью. Кому ж тогда верить: Богу-Богам или Богу-Богам? А? Вот видите, чушь же получается.

Некоторые воины начали негромко переговариваться между собой, с явным одобрением приняв слова соратника, который отказывался признавать пророчеством бред сумасшедшей.

– Однако нам не дано познать Его-Их мудрость, – опять спокойно возразил Кьерд. – Мы не вправе сомневаться в словах Солнца-и-Луны. Он-Они прогневан и требует жертв. Наш долг – исполнить Его-Их волю.

Но Инъюрх стоял на своем.

– Я не сомневаюсь в словах Бога-Богов. Я сомневаюсь в словах старой ведьмы, которая несла невесть что в предсмертном бреду. Даже не сомневаюсь, а твердо уверен, что сказанное ею – лишь порожденная больной головой нелепица.

– Верно говорит, – поддержали его одни воины. – Избрал бы Бог-Боги умалишенную Вьерну, чтобы донести до нас свою волю? Да еще и во гневе грозясь гибелью всему живому. Не много ль ведьма на себя взяла? О таком только Он-Они возвестить право имеет, лично явившись нам Солнцем-и-Луной! Он-Они бы не дозволил жалкой смертной огласить приговор миру.

– Не гневите Бога-Богов еще пуще, глупцы! – кричали им в ответ остальные. – Какая разница, кем был передан приказ свыше? Мы же его услышали! Нам за тридцать три дня велено убить всего тысячу с небольшим. Все! Это мы и должны сделать. Или вы от битвы бежите, что ли?

Шум в зале набирал силу.

– Тихо! – рявкнул Кордах.

И те и другие тут же умолкли, воззрившись на вождя.

– Не прислушаться к пророчеству мы не можем, – заявил Кордах.

Сторонники Кьерда разразились победными возгласами, но вождь тут же осадил их:

– Однако мы поступим глупо, если бездумно вырежем несколько поселений. Надо думать о последствиях. Помните, чего нам стоил мир с минолийцами? А как мы принуждали горцев к выплате дани? Или как подавляли восстание на западе?