Инфаскоп

Глава 12 Эссбора объясняется с женихом

Когда Эссбора с отцом подъехали к поместью Дероуса, время подходило к четырем. Дом Дариотта, как и дом Эссборы, был огромный с великолепным парком вокруг.

входа ждали слуги – рядовые визгоры. Они проводили Эссбору и Витора в гостиную, где находились Дариотт, его отец Дероус, мать, и две младшие сестры – близняшки примерно лет десяти. По случаю приезда гостей был подан шикарный обед. После обоюдных приветствий и приглашения к столу, все расселись по местам. Эссбору посадили рядом с женихом, а их отцы сели напротив друг друга, чтобы удобнее было договориться, поскольку собирались обсудить нюансы расчета предстоящей свадьбы, к которой оба относились, как к сделке. Обед начался церемонно, слуги подносили новые и новые блюда, которых и так в изобилии было на столе. По случаю торжества были налиты легкие веселящие напитки (действовавшие как алкоголь). Дариотт был весь красный от усилия казаться важным, с зачесанными на пробор, напомаженными волосами, отливающими блеском меди. Он чинно сидел в каменной позе из опасения сделать какую-нибудь неловкость и походил на статую. Сестры-близнецы с интересом поглядывали на Эссбору, тихонько переговаривались и хихикали.

После того как слуги-визгоры разложили еду по тарелкам и наполнили бокалы, собравшиеся приступили к угощению, церемонно пробуя разнообразные блюда, тщательно материализованные авидами для этого обеда. Рецепты блюд были неодинаковыми в разных поместьях, и авиды-повара, производящие эту материализацию, лишь иногда обменивались ими, поэтому на столе было много не знакомых Эссборе яств, но она не интересовалась ими.

Вне себя от тревоги, она поняла, что отец с Дероусом приступили к обсуждению предстоящей свадьбы. Как только они сели друг против друга, Эссбора вздрогнула, – она знала, что это значит. Это была обычная в таких случаях церемония. Стало очевидно, что отец привез ее в гости не просто пообщаться, – он намерен дать согласие на свадьбу. Витор и Дероус, действительно, начали активно и тщательно обговаривать выгоды обеих сторон приобретаемые от бракосочетания детей.

Эссбора с замиранием сердца поняла, что механизм по осуществлению нежеланного ей замужества пришел в движение. В первые секунды ей хотелось крикнуть: «Нет! Отец, пожалуйста, не делай этого! — дочь вождя встала, чтобы остановить переговоры,… но осеклась. Представила что начнется, если она вмешается. — Ведь за столом все семейство Дариотта… и мое высказывание вызовет вопросы,… и прежде всего… меня попросят назвать причину… — она опустилась на стул. — А я не знаю, что на это сказать! — Подавив порыв, Эссбора опустила голову. — Здесь никого не волнует симпатия или любовь, и меня никто не поймет. Нет! Это не остановить! Не думала, что все произойдет сегодня. Отец сказал, что мы приглашены к обеду, и я просила его дать отсрочку, но он не стал ждать! Да и я не надеялась, что для него важен мой ответ. Аргумента для отказа в любом случае нет… так что, – отменить ничего нельзя» — терзалась она, кусая губы.

Ощущая рядом толстоватого, неповоротливого «увальня» – своего жениха, думала с дрожью: «Если не произойдет какого-нибудь чуда, способного расстроить свадьбу, то очень скоро Дариотт будет рядом со мной на всю жизнь… – вот так же, как сидит сейчас… – как каменное изваяние…», — ей казалось, что он озабочен только собой, а к ней относится как к возможности приобретения еще одного поместья, ну и устройству для секса в придачу.

«Но это еще не самое страшное! — сильнее заволновалась она. — Самое страшное начнется, если он вдруг… — она замерла, чувствуя, как дыхание зашлось на этой ноте, — заподозрит, что не первый…». Такие ситуации были крайне редко, но Эссбора слышала, что если жених узнает о таком до свадьбы, то со скандалом и пафосом откажется от невесты. Визгоры выяснят, кто посмел соблазнить дочь вождя, основательно накажут плетьми и посадят в темницу. Скандал огромным пятном ляжет и на ее отца, и ему придется оставить статус вождя, хотя… у того был выбор, – он оставался вождем, отказавшись от дочери и, как правило, так и происходило.

Если же свадьба состоялась, то обманутый муж мог не отказаться от жены. Скандал в этом случае зависел от того, знает ли еще кто-нибудь о том, что невеста имела добрачную связь. Если об этом никто, кроме ее соблазнителя, не знает, то его накажут также, хотя скандал, возможно, не выйдет за пределы семьи, но… при малейшем подозрении, что сплетни просочились, разгорится с огромной силой. Вспомнив это, Эссбора прерывисто вдохнула: «Надежды, что Дариотт ничего не поймет, мало. Надо было рассказать все отцу до его согласия на свадьбу, но я упустила момент,… а сейчас переговоры уже идут, и остановить их выше моих сил». — Ей стало страшно. Вспомнив слова возлюбленного, что нельзя поддаваться мрачным мыслям, она думала с тоской: «Да, нельзя, но это легко только на словах!».

Эссборе, сдерживающей подступающие слезы, стоило огромных усилий держаться спокойно, и обед казался ей бесконечно долгим.

«Этот брак – мое заточение!» — заключила она, осознавая, что у нее не хватит сил признаться в связи с Кинусом до свадьбы, – она вообще не сможет признаться в этом. «Если бы отец не поспешил, я, может, рассказала бы ему, но теперь уже поздно. Хотя он все равно не понял бы меня. Он даже не придал значения моей просьбе! Для него чувство любви несущественно, только расчет. А я не понимаю, какая разница сколькими поместьями владеть – одним или двумя одинаковыми?» — думала Эссбора, зная, что главный стимул для отца – объединение поместий. Для визгоров разница владеть одним поместьем или двумя была продиктована честолюбием и амбициями. Никакой практической цели в этом не было, это доставляло удовольствие, только потому, что тешило амбиции.