Ира, Митя и трусы

Ира, Митя и трусы

Война войной, а обед по расписанию. Жаль только, что заканчивается он так же стремительно, как и начинается. Казалось бы, только что стояла очередь к микроволновке и чайнику, и вот уже, накинув спецовку, мы разбредаемся по цеху. Но и за обед можно успеть многое: перетереть за политику, потравить байки, обсудить охоту и рыбалку, «забить козла». Ну, и про баб, конечно, поговорим! Потому что все члены нашей бригады – взрослые, гетеросексуальные мужики, все в сединах и детях, а иные и не по разу женатые.

Но для начала, нужно повыдёргивать людей из телефонов. Залезут в них с руками и ногами, и хрен ты их чем от туда вытащишь. И если раньше этим болела в основном молодёжь, то теперь и старичков на поединок не дозовёшься. Лет пятнадцать назад достаточно было вытряхнуть на стол домино, чтобы вокруг этого стола не было свободного места, а теперь нужна «глушилка» сотовой связи, чтобы просто отвлечь людей от экранов. Но поскольку «глушилок» у нас с напарником нет, мы достаём колоду игральных карт и начинаем вешать друг другу «погоны».

Задача проста: предпоследним заходом ты вынуждаешь противника принять карты, а последним, со словами «это тебе на погоны», отдаёшь ему пару одинакового достоинства, а у тебя на руках карт не остаётся. Особым шиком считается повесить полный комплект карт в порядке возрастания, вплоть до тузов. Ну, и высшая степень мастерства - это влупить Каракату (она же чёрная женщина). То есть, после того как противник получит на погоны тузов, в следующею раздачу, вместо погон, бросить на стол пиковую даму. При этом нужно до безобразия ехидно скалиться и потирать руки.

Карта шла. У меня на погонах лежали только шестёрки, а Серёга уже получил восьмёрок. Собирая карты со стола, а это обязанность проигравшего, он всё повторял: «Хорош щериться, сейчас я тебе всё верну». Потом отнял у меня банку с грибами, наколол, глядящий на него груздь, съел и, со словами «Жизнь говно, в конце смерть», принялся мешать колоду.

- Отчасти я с тобой согласен, Серый, но ещё жизнь - непредсказуемая и местами, сука, весёлая! Взять, к примеру, грибы. - я подтянул к себе банку. – Будет сезон урожайным или нет - не угадаешь. А насобираешь – радуешься. Вообще, в нашей-то полосе, и пять вёдер за сезон уже достижение. Осени в основном сухие. К тому же, если бы не забота Союза в отношении лесного хозяйства, то занесло бы наш городок песком и пылью, до самых крыш. Здесь и нас бы не было, не то что грибов. А так, насадили вокруг сосен, вдоль всех линий розы ветров, да разрывов наделали меж посадок, чтобы пожарами не пожрало.

- Ходи давай, философ! – Серёга закончил сдавать кары и, хмурясь, смотрел в свои. – У Дона полно леса, езжай и собирай грибы, какие хочешь, только осени дождись, а сейчас – ходи!

- Не торопи. У меня компьютер старенький, ламповый. Ещё советский. Его прогреть нужно.

- У меня уже восьмёрки висят. Куда ещё прогревать?! Перегорит что-нибудь, запчастей хрен найдёшь! Ходи.

Я проиграл, хотя от семёрок ушёл. Серёга был в ярости:

- Ты чего с утра нажрался, гад?

- Так грибов. Которые я, кстати, в соснах насобирал. Да, есть и Дон, и Медведица, Иловля с Бузулуком. И сколько там того леса? В основном-то – степь, да степь кругом. Но знаешь, что я тебе скажу? Куда бы я ни поехал за грибами, каким бы ни был сезон, чего бы я ни насобирал, приезжая в лес, я всегда вспоминаю одну и ту же историю уже много лет сподряд и ещё столько же вспоминать буду.

Слышали про браки заключённые на небесах? Так вот, я хорошо знаю пару, брак которой регистрировал сам Сатана. В тёмных глубинах ада, в самой жуткой пещере, где висят, в золочёных рамах, портреты Горбачёва и Ельцина, он обвенчал свою троюродную внучку – Иру, с двоюродным племянником Вельзевула – Митей. Иначе как объяснить, что эти двое нашли друг друга?

В тот раз, на вахту, Митя уезжал ещё по холодам, а возвращался уже по теплу и был крайне не по сезону одет. Поэтому не задолго до приезда, он позвонил Ире, назвал точную дату прибытия, и попросил её приготовить ветровку, в которой не будет обливаться по́том. В назначенный день и час, Митя вошёл в квартиру, но увидел не совсем то, что ожидал. Даже – совсем не то, что ожидал. Нет, была и жена в халатике, и стол накрыт, и даже коньяк на столе стоял. Вот только объём коньяка подсказывал, что в ожидании Мити, Ира знатно так к нему приложилась. Ну и то, что её заметно покачивало, опять же намекало.

Да, и вместо объятий и жарких поцелуев, в лицо Мити полетели проклятья, оскорбления, а потом и тряпка, которую Ира нервно вертела в руках. Митя утверждает, что самое приличное из того, что сказала ему тогда супруга, было слово - кабе́ль. А вообще набор был стандартный: «лучшие годы жизни», «мама говорила», «как тебя земля носит» и прочая, прочая, прочая. Митя, мягко говоря, недоумевал от происходящего и вертел в руках ту самую тряпку, прилетевшую ему в лицо, а потом развернул и… это были женские трусики.

- Что это? – спросил он.

- Это я должна спрашивать: «Что это?»! – прорычала Ира выпуская когти. – И что это «Что это?» делало у тебя в кармане?!

Митя изо всех сил старался вспомнить, когда и почему у него в кармане могли появиться женские трусики, и получалось, что такого вообще не могло быть, в принципе. Он сменил все цвета радуги на лице (так говорит Ира) и когда дошёл до фиолетового, понял, что ему невыносимо жарко. Митя снял тёплую куртку, потянулся к вешалке и тут увидел ветровку, которая разбудила в нём воспоминания о прошлой осени. А прошлой осенью они спонтанно выехали за грибами.