Исчезнуть и быть забытым

Исчезнуть и быть забытым

Старенькая Вольво подпрыгнула на лежачем полицейском. Успевший было задремать на переднем сиденье Константин Алферов дернулся и широко распахнул глаза, едва не вскрикнув. Кажется, ему успело что-то присниться. Вероятно, что-то неприятное. К сожалению или к счастью, сон выветрился из головы моментально, оставив лишь невесомый след неясной тревоги.

- Ты в порядке? – сидевший за рулем Игорь Шпиков бросил на своего друга и товарища короткий взгляд. – Выглядишь неважнецки.

- Да…да, я в порядке, - Константин протер глаза рукой. – В порядке. Просто устал.

Эти слова были правдой лишь отчасти. Работа в полиции в последнее время действительно стала очень утомительной – заявления о пропаже людей сыпались одно за другим, и даже их первоначальная регистрация отнимала изрядные объемы времени и сил. Но в тот день одно из этих дел вывело Константина из равновесия дополнительно.

Он хорошо запомнил эту женщину. Малашкина Тамара Павловна - нервная, заикающаяся; ее руки постоянно пребывали в суетливом, беспокойном движении, а глаза были такими влажными, что казалось, она способна затопить слезами если не весь участок, то по крайней мере кабинет Константина.

«Вы не понимаете, - сбивчиво тараторила она, лихорадочно теребя в руках паспорт. – Катя – хорошая, домашняя девочка, она даже погулять не выходит без спросу. Она ни за что не ушла бы на ночь, не предупредив! Найдите мою доченьку, слышите?! Найдите мою дочь!»

Константин со вздохом объяснил ей, что у подростков и не такое бывает на ровном месте, но заявление принял и пообещал разобраться. А к концу дня успел забыть, потерять это дело в общем потоке куда более очевидно пропавших людей. Так и пылилась бы папка с документами Тамары Павловны, если бы два дня спустя коллега, которого за относительно почтенный возраст называли не иначе как Евгеничем, не поручил на правах старшего товарища Константину навести порядок на безбожно захламленном столе. Взяв эту папку в руки и скользнув взглядом по фамилии заявительницы, он моментально вспомнил и влажные глаза, и помятый паспорт в беспокойных руках. Теперь, по прошествии такого срока, можно было уже начинать опрашивать знакомых и думать над поиском зацепок, но сначала…

Так и не закончив уборку, Константин подвинул к себе телефон, открыл папку и набрал указанный в заявлении номер. Через три длинных гудка в трубке раздалось спокойное, неторопливое «Алло».

«Тамара Павловна? – осторожно уточнил полицейский. – Это капитан Алферов, по поводу вашего заявления. Хотел уточнить, не вернулась ли еще Катя?»

Трубка помолчала пару секунд и с ленивым недоумением переспросила:

«Кто?»

«Катя, - повторил Константин, отчего-то чувствуя себя глупо. – Ваша дочь».

«У меня нет дочери», - так же спокойно ответила Тамара Павловна после еще одной паузы.

Константин нахмурился и пролистнул несколько страниц, до предусмотрительно сделанной копии паспорта женщины.

«Вы – Малашкина Тамара Павловна, так? Восьмидесятого года рождения? Вот же, у вас в графе «Дети» прописана Малашкина Екатерина Валерьевна. Вы два дня назад писали заявление о ее пропаже…»

«Это какая-то ошибка, - равнодушно ответила трубка. – У меня нет никакой дочери. Извините».

И в ухо полицейскому запищали бездушные короткие гудки.

Константин положил трубку на рычаг, шумно выдохнул и напряженно потер лоб. Что-то в этом всем было неправильно. Тревожно. Нужно было посоветоваться со старшим товарищем. Его ноги полуосознанно вынесли его в коридор.

«Евгенич? – Алферов робко переступил порог кабинета, находившегося через один от его собственного. – Есть минутка?»

«Да, - кивнул Евгенич, не отрывая хмурого взгляда от экрана своего монитора. – Что такое?»

Константин, как мог, четко изложил суть истории – о пропаже девочки, явных переменах в ее матери и загадочных проблемах с памятью у последней.

«И что же тут странного? – Евгенич крутанул колесико мыши и разочарованно цыкнул зубом. – Люди пропадают каждый день, и, увы, не всех нам суждено найти. Это естественный процесс, как и постепенное стирание пропавших из памяти…»

«Но за два дня! – протестующе воскликнул Константин. – Родную дочь!»

Евгенич со вздохом оторвался от монитора, обратил по-отечески суровый, немного укоризненный взгляд на младшего товарища и со спокойной уверенностью повторил:

«Это абсолютно естественный процесс, Костя. Думаю, это дело пополнит список нераскрытых. Иди, займись чем-нибудь другим. У нас сейчас и без того работы – выше крыши».

- Приехали, - с понимающей усмешкой подал голос Игорь.

Константин снова дернулся. Выстраивая в голове связную цепочку воспоминаний, он и не заметил остановки машины у его родного подъезда.

- Точно… - он тихо выдохнул и с трудом выдавил из себя улыбку. – Спасибо, что подвез, дружище.

В тускло освещенном лифте, как всегда, стоял неприятный запах – что-то среднее между человеческой мочой, рвотными массами и старыми газетами. Константин нажал кнопку четырнадцатого этажа и вздохнул, пытаясь отвлечься. Тут же обнаружился неприятный момент: отвлекаться ему было практически не на что.

Может, хоть на работу?

Бесконечная череда поступающих заявлений о людях, исчезнувших без какого-либо мотива или следа. Слова в делах, множащихся на столах и полках, смешивались в голове Константина в безвкусную кашу, а фотографии пропавших сливались в безликое, но отчего-то очень печальное нечто, лишь отдаленно напоминающее человека. Алферов поморщился. Эти мысли сделали только хуже – теперь он страдал и от неприятного запаха, и от головной боли. К счастью, лифт наконец остановил свой издевательски медленный ход и исторг полицейского из своей больной утробы.

Палец Константина вдавил в грязный белый пластик такую же грязную черную кнопку. Звонок ответил равнодушной, но в каком-то смысле очень родной и милой сердцу трелью. Почти сразу следом раздались торопливые, немного шаркающие шаги ног в мягких тапочках, на размер или два больших, чем нужно, щелкнула задвижка, и из-за двери на лестничную площадку хлынул совсем другой запах – теплый, румяный и невероятно аппетитный запах домашней выпечки.