Искра: последняя из рода энэнра

Часть I. Фай

История последней из рода энэнра

Осколки стекол нарисуют заката ярко-красный свет,

Но не пасует человек под гнетом уходящих лет:

Стоит опять в зимы преддверье и кровь, как прежде, горяча.

Но не придет рассвет, поверь мне, пока не догорит свеча.

И ты не будешь одиноким среди теней, таких как ты.

Ты помнишь свет и носишь крылья, которые дарили мы.

Всего лишь жизнь, воспоминание, и в той секунде гаснет свет

Когда пройдешь ты расстояние моих веков и своих лет.

И вот как будто озарение, вновь светит солнце, час настал,

Вновьоживает вдохновение, в тот день, когда ты умирал.

Стоишьопять в зимы преддверие, и кровь как прежде горяча,

Но вдруг пришел рассвет последний, истлела слабая свеча…

©Вадим Буревестник

Фай

Мир был создан из огня. Не верите? Зря. Прародителями всего сущего был мой род. Именно он положил начало новой жизни. Новым стремлениям. Новым надеждам. Я не могу точно определить свою расу, но, если судить по людским меркам, то мы, наверное, ангелы. Или почти боги. Создатели.

Вот только люди, с течением времени, стали делить мир исключительно на черное и белое. В конце концов, наш род перестал считаться ангелами и сменил "сторону", став демонами. А все потому, что практически все энэнра являются дарующими. То есть мы не отказываем людям с чистым сердцем в исполнении одного сокровенного желания. Как правило, желания стандартны и из века в век практически не менялись: любовь всей жизни, слава, признание, богатство. Особенно амбициозные желали властвовать над миром и всеми живущими. Были даже те, кто хотел власти над мертвыми. И мы даровали им силу, шанс реализовать свои мечты. У нас просто не было выбора, такова наша природа и таковы наши дети.

Желания исполнялись, люди портились под гнетом собственных стремлений, теряли Искру чистоты и…обвиняли нас во всех грехах. Конечно, проще обвинить дарующего, чем собственную жадность. Людей с чистым сердцем становилось все меньше, энэнра стали покидать этот мир, растворяться в самой вселенной. Кому преподносить дар, если Искры тухнут одна за другой? Мои братья и сестры стали исчезать за ненадобностью. И вот теперь я – последняя из своего рода.

Грустно ли мне? Страшно? На оба вопроса ответ один – да. Но грустно мне не от того, что я скоро исчезну. Мне грустно, что людей с чистыми сердцами остается все меньше в этом мире. И по этой же причине очень страшно. Не этого мы желали, когда создавали мир и людей. Не так мы видели жизнь. Однако, что сделано, то сделано. У меня еще есть надежда на то, что все можно вернуть вспять, ведь чистые сердцем люди до сих пор встречаются в этом мире. Значит не все потеряно.

Возможно, я слишком углубилась в лирику, но вы должны понять, что я сейчас испытываю. Должны осознать с чего все началось. А чем все кончится – неведомо даже мне. Знаете, я решила! Расскажу вам две истории. Одна будет показывать, как тухнет Искра, а вторая наоборот, как Искра разгорается сильнее, чтобы передаться другому человеку. Надеюсь, вы готовы выслушать меня от начала до конца, чтобы не повторить чужих ошибок в будущем.

И каждый ошибиться может,

но вот признаться в этом сложно.

Ты расскажи, что так тревожит,

Вернуть все вспять еще возможно…

Перенесу вас на много веков назад в древнюю Грецию.Тогда люди еще верили в Богов и поклонялись им, строили храмы, приносили жертвы. В общем, жили в свое удовольствие, но при этом боялись и уважали Высшие силы. Я тоже жила там, но тогда люди называли меня иначе – невидимый оракул, голос Бога. Они приходили в храмы и вглядывались в чадящий огонь треног из серпентинита, стоящих у алтаря и служащих оракулам полотном будущего. На самом деле в эти треноги зачастую добавлялись определенные травы, вдыхая аромат которых можно было словить пару-тройку галлюцинаций и, приняв их за чистую монету, удалиться домой.

Но не во всех храмах жрецы хитрили. В одном из таких, стоящем в кипарисовой роще, поселилась я. И хотя треноги здесь были самыми обыкновенными, а жрецы едва ли могли слышать голос Бога, я все равно была рада жить именно в этом храме.

Когда приходили те, кто был чист сердцем, они могли услышать и увидеть меня (если я, конечно, им это позволяла). И, разумеется, загадать желание. А вот другие, с гнилью в душе, бесполезно ломали глаза, вызывая у меня приступы беззвучного смеха. Разве непонятно, что сколько глаза не выкатывай, а увидеть невидимое все равно невозможно.

Примерно век я не встречала людей с чистым сердцем, пока на пороге храма не появился Аполлинарис[1]. Вам, наверное, известно, что у Аристотеля было шесть учеников. По крайней мере, так гласит человеческая история. Так вот, Аполлинарис был седьмым, самым способным учеником, пока не возжелал большего. Парень захотел познать истину всего сущего. Но вместе с искрой в его душе зародился уголек тьмы – зависти к своему учителю. Парень не хотел признаться в этом самому себе, но он желал превзойти учителя и прославиться в Греции, как истинный и великий оратор.

Энэнра очень болезненно переносят прикосновение людской тьмы, но, как я уже упоминала, мы не можем отказать тем, кто чист сердцем. Нет, не кристально ясен. Такого не бывает даже среди младенцев, но свет в сердце человека должен доминировать над тьмой. И выбор, который люди сделают, рано или поздно склонит их в сторону: они либо упадут во мрак, либо вознесутся к небесам.