Искупление Санди

Глава 1.

Индри

Бреду по отмели. Море после отлива оставляет множество даров: красивые большие раковины, некоторые даже с перламутровыми шариками жемчужин, цветные камушки, иногда выносит трофеи с затонувших судов. Но я здесь не за этим, мы с Молли - моей ручной шакалицей выбираем из морских даров только полезное или пищу. Нам годится всё: выброшенная на берег рыба, водоросли, морские гады. Некоторые из них ядовиты, но я легко распознаю и даже ловко отделяю те части, которыми можно отравиться.

На плече у меня болтается что-то наподобие сумки: сплетённая из длинных стеблей, большая котомка на верёвке, свитой из таких же прочных, словно конский волос, трав. Всю добычу складываю в неё.

Набрав достаточно еды, мы идём к нашему жилищу: небольшой пещерке, неглубокой, но достаточно просторной, скрытой снаружи густыми зарослями тропических лиан. Прятаться здесь не от кого, остров необитаем, но всё-таки, за зелёным занавесом уютней.

Когда уже собираюсь свернуть с песчаного пляжа к дому, замечаю у самой кромки воды вдалеке, что-то довольно крупное, похожее на ствол дерева. Интересно, что за подарочек прислало море сегодня?

Надо посмотреть. Иду и с каждым шагом понимаю, что это не дерево, а проблема. Сердце замирает от нехорошего предчувствия.

На песке лицом вниз лежит мужчина, раздетый по пояс, на нём только брюки наподобие бриджей, босиком.

За прошедший год, что я обитаю на острове, море уже подкидывало подобные дары, чаще они были мертвы, но даже те, в ком сомневалась, отправлялись мною обратно, откуда их принесло. От мужчин и так одни несчастья и проблемы, а при нашем скудном рационе - остров-то не велик, и подавно. Да и не знаешь, честно говоря, чего ждать от таких гостей.

Всякий раз, когда мне приходится стаскивать очередное тело обратно в воду, чтобы волна слизнула свой сюрприз и унесла подальше, мучаюсь угрызениями совести. Но в диких условиях, каждый сам за себя. Вот и сейчас уже неприятно засосало под ложечкой, всё же, я не палач и не жестока, но выхода нет.

Я истово молюсь за каждого утопленника, но поскольку не знаю их имён, то от каждого что-нибудь оставляю на память, а когда обращаюсь к богу с молитвой на помин души, просто называю: мужчина с золотой цепочкой, парень с коралловым браслетом, пожилой господин с серебряными часами или, пират с дорогой печаткой.

Честно признаюсь, несколько раз снимала с них одежду, не полностью, а майку, например, или рубашку, однажды крепкие тканые брюки. Это не для поминовения, а потому что у меня одежды своей нет и взять неоткуда.

Так-то она здесь не особо нужна, всегда тепло, да я уже и голышом разгуливать привыкла, куда вся чопорность подевалась за год, но на всякий случай надо кое-что иметь. Вдруг, когда-нибудь пристанет к моему берегу судно, а моряки - народ горячий, что тогда буду делать? Конечно, глупо рассчитывать, что меня могут спасти чужие штаны или растянутая майка с широкого плеча, но всё-таки, иллюзия некоторой защищённости успокаивает.

Однако, отвлеклась, а Молли, меня опередив, уже плотоядно обнюхивает добычу.

Подхожу, уже понятно: довольно высокий человек и, похоже, не старый. Кроме серых бриджей на нём ничего нет. Кое-кого напоминает, но это невозможно. На спине утопленника чуть ниже лопатки кровоточащая глубокая рана, уже порядком разъеденная солёной морской водой, так и приманивает хищницу.

Молли в силу животной сущности, лишённая каких бы то ни было предрассудков и угрызений совести, всегда готова поживиться сырым мясом и очень обижается, когда лишаю её этой возможности, возвращая морю так много еды. Но я не настолько ещё деградировала, чтобы позволить шакалице питаться человеческой плотью, наблюдать, как она терзает тело, разрывая кожу, выгрызая мышечную мякоть, как в течение нескольких суток протухает на палящем солнце обглоданный труп, бывший когда-то человеком…

Подойдя совсем близко, уже собираюсь потянуть тело за руку или ногу к воде, но сначала надо что-то оставить на помин души. Вижу намотанные на запястье гранатовые чётки, бусины некрупные, но ровные и очень сочного оттенка, который не притушила даже морская соль, словно и впрямь зёрна граната нанизаны на нитку.

Пронзает мысль: я их уже видела. Мужчина лежит ничком, в волосах бурыми змеями запутались водоросли, я не вижу лица, но даже со спины теперь уж точно узнаю своего сводного брата Санди. В это невозможно поверить! Жизнелюбивый живчик Алессандро, не имеющий к морю никакого отношения, вопреки тому, что живёт в семье капитана, не мог здесь оказаться никак!

Борюсь с желанием перевернуть вверх лицом и подтвердить опасения или наоборот, удостовериться, что ошиблась, что маловероятно. Но лучше, не глядя стащить в воду и так и не узнать наверняка, что море подкинуло мне того самого гада, из-за которого я оказалась здесь. Мне его не жаль…

Нет! Только себе не врать! Жаль! Но, если оставлю, моя жизнь превратится в ад. Один раз уже превратилась!

Нагибаюсь, разматываю чётки, цепляю себе на руку и понимаю, что за этого незнакомца буду молиться по-иному, называя по имени. Берусь обеими руками за предплечье и оттаскиваю к воде, тяжеленный гад, даётся мне эта работа с трудом. Да и манёвр оказывается немного не таким, как планировала, всё-таки, в повороте он переваливается на спину, и я убеждаюсь… Санди.

Ну и как теперь его топить? Так хоть тешила бы себя надеждой, что не он. Хотя, Санди ни с кем не спутать. Тем более, что под пальцем с внутренней стороны его запястья, кажется, чувствую пульсацию. Он даже не труп!

Присаживаюсь на корточки, всматриваюсь в знакомое лицо. На скуле довольно серьёзная ссадина, тёмные волосы, смешавшиеся с песком, сосульками липнут ко лбу, на щеках проступила щетина, в которой запуталось множество песчинок, белёсые бескровные потрескавшиеся губы чуть приоткрыты.

И даже в таком виде, красив, словно бог. Густые тёмные ресницы, будто ему подвели стрелки вокруг глаз, сейчас отбрасывают настоящие тени на нижние веки, тонкий породистый нос, правильный мужской подбородок, чётко очерченные губы, не пухлые и не бантом, но словно их прорисовывали специально. А если ещё представить глаза, которые сейчас спрятаны под плотно сомкнутыми веками, смешливые и наглые, цвета спелых зелёных оливок, что в наших краях – большая редкость, то вообще, неотразим.