История Дельфина

История Дельфина

       Я родился в тёплых водах бескрайнего, как высокое небо, океана. Что может быть более прекрасным в этом мире, чем открытые водные просторы и безграничная свобода? С самого рождения я жил в стае, которая не только заботилась обо мне, но и помогала усвоить важные жизненные уроки. Но, будучи непоседой и весьма любопытным, я зачастую пропускал мимо ушей наставления старших и более опытных дельфинов, повидавших больше моего на жизненном пути. Мне казалось куда более интересным занятием часами наблюдать за солнечными лучами, ловко перескакивающими с одной волны на другую, или же гонять мелкую рыбёшку в округе. Когда же мне всё-таки надоедала моя безрезультатная охота, я нередко, без спроса старших, плыл в сторону берега. Петляя между лодками, я старался как можно лучше рассмотреть другую, чуждую мне жизнь, кипевшую на суше.
       Карл, один из дельфинов нашей стаи, часто рассказывал мне о людях, существах живущих над водой. Но по всей видимости дружеские отношения между ними не сложились, так как каждый раз при их упоминании, я не слышал от него ни единого лестного слова в их адрес. Сколько бы я не просил его объяснить, в чём именно крылось его столь негативное отношение к людям, Карл всеми ведомыми ему способами избегал ответа. Но случай, происшедший несколько месяцев назад, всё-таки развязал старику язык.


                                                                               * * *


       Я помню тот день будто всё произошло вчера. То был мой первый день знакомства с людьми. Как и обычно я проводил время за своим излюбленным занятием — ничегонеделанием. Я с шумом плескался в тёплой воде, стараясь усовершенствовать манёвр, над которым я усердно работал последние несколько дней. Иногда вся затея казалась мне по истине глупой. Я, существо рождённое в воде, в глубине души мечтал о том, чтобы в один прекрасный момент воспарить над океаном. Хотя у меня и были доверительные отношения со многими старейшинами в стае, мне почему-то не хотелось ни с кем делиться этой несбыточной мечтой. Я боялся быть непонятым, осмеянным. Ведь когда ты разделяешь свою жизнь со столь прихотливой стихией и знаешь, что в тебе есть силы противостоять её случайным капризам, разве не глупо было бы с моей стороны променять её на что-то другое, незнакомое и далёкое, но так будоражившее моё нутро.
       Небо казалось мне таким же бездонным и тихим океаном. Я мечтал узнать его: насколько тёплой была бесконечная синева и были ли пышные облака такими же непослушными, как белые барашки на волнах. Именно поэтому я часами подряд, без перерыва, только и делал, что нырял. Я старался выпрыгивать из воды как можно выше; мне хотелось научиться дольше держаться в воздухе, а когда-нибудь и полететь куда глаза глядят.

       Вот так, с шумом кувыркаясь и в воде, и в воздухе, я и не заметил, как оказался в нескольких метрах от белоснежной яхты, которая в лучах заходящего солнца казалась каким-то давно забытым призраком. “Эх, была не была”, подумал я и, шлёпнув хвостом по воде, подпрыгнул вверх и, снова погрузившись под воду, стремительно поплыл к судну. Это заняло у меня меньше минуты. Добравшись наконец до нужного места, я осторожно высунул из воды голову. Играла музыка, люди, облачённые в купальные костюмы, танцевали и что-то громко выкрикивали в ночное небо. Набравшись смелости, я подплыл поближе. Но они были так поглощены своим занятием, что и не заметили меня; все, кроме одного. Мужчина, державший в руке бутылку, помахал мне и продолжил двигаться в такт музыке. Именно он оказался тем человеком, который от переизбытка алкоголя оказался за бортом.
       Никто кроме меня не видел, как чёрная вода взволнованного океана с шумом и брызгами поглотила его. Моё сердце на мгновение замерло и что-то сильно сдавило грудь, но я не решался сдвинуться с места. Прошло несколько долгих и томительных секунд перед тем, как человек вновь оказался на поверхности. Захлёбываясь солёной водой, он издавал нечленораздельные возгласы, стараясь привлечь к себе внимание остальных. Но сколько бы он не кричал и истерически не бил руками по воде, из-за громко игравшей музыки, его так никто и не услышал.

       Осознав, что помощи ему ждать было не от кого, я, так и не взвесив все “за” и “против”, занырнул под воду и пулей метнулся в его сторону. Я подоспел как раз вовремя; выбившись из последних сил, человек уходил вниз, ко дну. Извиваясь как змей, я подплыл к нему и поднырнул под его руку. Почувствовав чьё-то прикосновение, мужчина в страхе задёргался. Я не отступал. Я знал, где-то там, глубоко внутри, что если я не вытащу его на поверхность, бедолага станет очередной жертвой безжалостного океана.
       Люди переоценивают себя. Вот глупцы! Они никогда, никогда не смогут подчинить себе водную стихию, если будут так безответственно вести себя с ней. Одной любви к океану не достаточно, чтобы обуздать его. Если ты не будешь проявлять и малейшей осторожности, он, не смотря на тёплые отношения, поглотит тебя, даже не раздумывая.

       Я вновь поднырнул под руку мужчины и в тот момент, когда наши в ним взгляды пересеклись, что-то изменилось. В его глазах больше не было страха; они излучали что-то другое. Они были полны доверия. Я позволил человеческим рукам обнять моё скользкое тело и ухватиться за спинной плавник. Ощутив крепкую, мужскую хватку, я ринулся наверх, к живительному для него воздуху. Секунда. Три. Пять. И вот мы уже на поверхности. Первое время человек громко кашлял, стараясь выплюнуть как можно больше воды. Постепенно кашель прекратился и на смену ему пришли слёзы. Я никогда не видел как плакали люди.
       Время от времени откашливаясь, мужчина продолжал глубоко дышать и гладил меня по спине. Языка людей я к сожалению не понимал, но его поведение и слова, которые всё также оставались для меня загадкой, могли выражать одно — благодарность


                                                                               * * *

       — Ну почему ты такой наивный? — я никогда не видел Карла таким разгневанным. — Сколько раз я тебе твердил — держись от людей подальше. Они опасны!
       — Ничего подобного! — заявил я в своё оправдание. — Наоборот, это они считают нас опасными. Ведь мы умеем плавать, а они нет.
       — Не будь дурачком, полагая, что они не могут навредить тебе в воде. Да, они не умеют плавать так как мы, но у них есть специальные устройства, при помощи которых они могут нас запросто уничтожить.
       После слов Карла мой взгляд автоматически метнулся к той части его тела, которую разрывал глубокий шрам. Старый дельфин не любил говорить о том, как он его получил и при каких обстоятельствах. Но почему-то именно сегодня он решил взболтнуть давно забытое прошлое, которое словно густой слой ила, покоилось на глубоком морском дне.

       — Пообещай мне, что ты никогда, слышишь меня, никогда не приблизишься к человеку.
       — Но, — я немного замялся, но не смотря на то, что мой голос предательски дрожал, всё же продолжил, — он тонул. Я должен был его спасти! Ведь это бесчеловечно!
       — Должен был спасти, — с досадой хмыкнул старик. — Если ты надеешься на какую-нибудь похвалу или благодарность — забудь! Ты этого не дождёшься… ни от меня, ни от них тем более. А вот о бесчеловечности тебе ещё предстоит узнать. Только мне не хотелось бы, чтобы этот урок ты испытал на своей шкуре.
       — Разве ты сам не учил меня, Карл, о том, что урок лучше усваивается на личном опыте?
       — Да, но только не этот урок. Ты видишь этот ужасный шрам?
       Я молча кивнул и посмотрел на его живот.
       — Он болит. Он горит. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Он служит мне напоминанием того насколько жестокими… Нет, позволь мне перефразировать. Насколько бесчеловечными могут быть люди.


                                                                           * * *

       С момента нашего с Карлом разговора прошло несколько недель. Я всё ещё носил его слова в сознании, но мне не хватало смелости, чтобы опровергнуть его теорию относительно людей. Я не хотел, чтобы и в этот раз он оказался прав. Скорее всего моё сомнение относительно нового знания о людях, которым я отныне обладал, сводилось к тому, что я хотел дать им ещё один, последний шанс, чтобы переубедить меня. И вот, словно услышав мои немые мольбы, небо послало мне возможность доказать Карлу, что он глубоко ошибался. Но я и подозревать не мог, что этот урок предназначался лично для меня.

       Такого шторма я ещё не наблюдал за всю свою жизнь. И вода, и небо были одного цвета. Многочисленные волны, подгоняемые резким и холодным дыханием ветра то величественно поднимались вверх, то с разрушительной силой оседали. Яркие вспышки молнии разрывали небо на тысячи кусочков. Это была моя последняя ночь во взбунтовавшемся океане. Он словно предчувствовал беду и старался предупредить меня о надвигавшейся опасности. Не знаю, как долго продолжался этот шторм, но, когда я открыл глаза, я обнаружил себя там, где хотел оказаться меньше всего.
       Песок был горячим и очень неприятно раздражал мою пересохшую кожу. “Только не это!” Я несколько раз ударил плавниками, чтобы окончательно убедиться в том, что я был на суше. Паника, зародившаяся в груди, решительно брала контроль как над моим телом, так и над моим сознанием. Я знал, что если не доберусь до воды вовремя, мне несдобровать.
       Что было силы я упёрся плавниками о землю и приподнял корпус. До воды было рукой подать, но мне не стало от этого легче. Наоборот, я впал в самую настоящую истерику. Я начал бесконтрольно хлопать плавниками и хвостом по обжигавшему песку в надежде хоть на сантиметр сдвинуться с места. Только мои неуклюжие движения ещё больше усугубляли ситуацию. Я не приближался к воде, как мне хотелось, а всё больше огораживал себя песком, погружался в него, как в засасывающее и душащее болото.

       Выдохнувшись, я опустил уставшие плавники и, закрыв глаза, приготовился встретить судьбу. Пока я так лежал на раскалённом песке, не в силах скрыться от палящего солнца, мне удалось расслышать едва уловимый звук. Песок мог шептать по одной причине: кто-то двигался в мою сторону. Я медленно открыл глаза. Человек в лёгкой рубашке, льняных брюках и тёмных очках внимательно рассматривал меня. “Да, да, да!” Хотя силы мои и были на исходе, я всё же заставил себя ударить плавниками по песку. Я дал ему знак, что я всё ещё был жив. Я дал ему шанс подтвердить всю неправоту слов Карла.
       Словно услышав мой отчаянный крик о помощи, мужчина ускорил шаг. Подойдя ко мне ближе, он присел и, вытянув руку, провёл ей по моей спине. “Да, да, помоги мне!” Рассудок отчётливо разрывал мой собственный пронзительный вопль. Но мужчина всё также молча продолжал сидеть рядом со мной. Он снял очки и положил их в нагрудный карман рубашки. Теряя терпение, я ещё раз ударил плавниками по песку, ревностно подгоняя моего спасителя, и немного приподнял голову вверх.

       Глаза цвета летнего неба с неподдельным интересом рассматривали меня. Было что-то до боли знакомое во взгляде мужчины. Я точно не знаю, как долго мы вот так глазели друг на друга, но какое-то время спустя моё сердце забилось быстрее обычного. Я нутром чувствовал, что уже видел эти глаза и взгляд, как видел и этого человека. Взглянув на мужчину ещё разок, у меня не оставалось сомнения в том, что он был именно тем человеком, которого я спас несколько недель назад. Вот только обрадовался я преждевременно.
       Ослепляемый жарким солнцем, мужчина снова одел очки и поднялся. “Не может быть”, продолжал твердить я самому себе. Осознание того, что он не узнал меня, холодом растеклось в желудке. “Ну, посмотри же на меня! Ведь это же я! Я спас тебя тогда! Неужели ты так быстро забыл?” Я почувствовал на глазах влагу. Это были первые в моей жизни слёзы. Они тоненьким ручейком катились вниз и растворялись в горячем песке. Но даже мой плач не повлиял на дальнейшие события.
       Сквозь слёзы, застилавшие мой и без того затуманенный взор, мне удалось увидеть, как рука мужчины занырнула в карман брюк. А потом… телефонная вспышка на какое-то время ослепила меня. Я настолько опешил, что не хотел признаваться себе в том, что подав признак жизни и надеясь на то, что человек меня спасёт, я сам подписал себе смертный приговор. Уж лучше бы я не двигался и позволил бы солнцу сжарить меня заживо. Телефон щёлкнул ещё раз и я закрыл глаза. Мне было стыдно от того, что я так и не поверил тому, чему меня пытался научить Карл. Видимо, чтобы лучше усвоить урок, его всё-таки надо пережить на собственной шкуре.

       Какое-то время спустя к мужчине, обнаружившем меня, подтянулись ещё люди. Каждый, кто подходил ко мне, трогал мою обожжённую кожу, ещё больше усугубляя боль, и делал несколько снимков, ослепляя меня вспышками камер. “Люди!” Я отчётливо слышал в сознании свой увядающий голос. “Да будьте же вы людьми, наконец!”
       Нет, они не слышали меня. Они не хотели меня слышать. Им было напевать и на меня, и на то, сколько я ещё вот так смогу протянуть. Нет, ими руководило не чувство сострадания и желания помочь слабому. В этот момент они кормили своих внутренних демонов, не спасая, а разрушая и убивая, как меня, так и самих себя и мир в целом.

       Последнее, что мне вспомнилось перед тем, как мои глаза закрылись навсегда, — слова Карла… “Запомни, малыш, на свете нет существа более жестокого и беспощадного, чем человек…”