История одной семьи

История одной семьи

Знаете, что такое разбитое сердце от того, что вам не верят? Надеюсь, нет.

Мойс Эвердин — молодой человек, чуть за двадцать. В свое время окончил престижный колледж, получил столь же престижную профессию, которой в итоге не захотел посвящать остаток жизни. Семья пребывала в шоке. Но он сделал этот выбор осознанно. В один из дней Мойс сказал сам себе: «Хватит!». Ему надоело пытаться кому-то что-то доказать, ведь это никогда ни к чему хорошему не приводило.

В противоположность ему у Дерика Эвердина, младшего брата героя, все шло гладко: с легкостью поступил в гимназию, затем в колледж, где встретил свою нынешнюю красавицу-невесту. Он ни разу не испытывал тех тягот, что пришлось пережить его брату, но при этом стыдился Мойса, который по его мнению ничего в жизни толкового не добился.

Внутри семьи разница в отношении к детям также ощущалась. Старшего из братьев почти никогда не хвалили. А если подобное и случалось, то звучало это, как критика. Любые достижения обесценивались, из-за чего у Мойса с годами сформировалось чувство неполноценности. Дерика же с малых лет боготворили. Стоит признаться, родился он в более удачное время, когда финансы позволяли чете Эвердин баловать любимое чадо.

Мать семейства, Ева Эвердин, происходила из старинного ирландского рода. А отец, Морган Эвердин, был англичанином, в чьих жилах текла кровь американских индейцев. Дети вышли метисами. Старший ребенок, хоть и был бел, как мать, но унаследовал не только черты характера от отца, но и пронзительный взгляд южанина. Внешность Мойса — удивительная смесь. Глядя на него, казалось, что гены распределились ровно пополам. Дерек был не менее привлекательным. Кожа смуглая, миндалевидный разрез темно-карих глаз, широкая челюсть и ослепительная улыбка. В особенно солнечные дни русые курчавые волосы отливали подобно золоту. Оба брата совершенно не были похожи друг на друга, но несмотря на это хорошо ладили до определенного момента.

Морган Эвердин был жесток. Он истязал Мойса с детства, оправдывая свои действия, желанием подготовить сына ко взрослой жизни. Что ж, его старания в некотором роде окупились. Мойс действительно научился ценить жизнь, ведь пару раз отец явно перестарался в своих нравоучениях. Какой цели добивался взрослый Морган Эвердин сейчас никто не ответит, но глубокую травму сыну он нанёс. К счастью, Дерика подобная участь обошла стороной. То ли на тот момент мальчик был еще слишком мал, то ли Бог пожалел. Мойс никогда не испытывал ненависти к брату. Более того… любил.

Спустя пару недель после пятого дня рождения Дерика, Морган Эвердин отправился в морское путешествие. Так и не достигнув берегов Португалии, куда он направлялся по долгу службы, мужчина сгорел за месяц от сифилиса. Для семьи подобное известие стало, как гром среди ясного неба. Причина гибели Моргана превратилась в самую страшную семейную тайну. А Мойс, наконец, обрел свободу. Родители Евы Эвердин, ранее отказавшиеся от дочери, пошли на примирение. Пожилая чета Каллаганов взяла заботу о ней и внуках на себя.

Пролетели годы. Мойс и Дерик выросли. В двадцать два года Мойс решился рассказать матери об ужасах, пережитых им по вине Моргана. Отца он никогда не называл «папой», для него он существовал исключительно, как Морган. Еве подобное отношение сына к покойному мужу, безусловно, не нравилось. А еще взгляд старшего из ее детей и эта его ухмылка, так напоминавшая Моргана, опозорившего семью своей никчемной смертью. Раздражало многое, но она всегда лишь молча хмурилась.

Рассказ Мойса Ева Эвердин выслушала со спокойным выражением лица, после чего сделала замечание: «Мойс, ты, верно, не правильно понял папу. Не преувеличивай и больше не произноси таких ужасных обвинений».

Мойс знал, что ему не поверят, но наивно надеялся: «А вдруг?». Но чуда не произошло. Еве Эвердин было достаточно одной позорной тайны. Две же на одну семью — перебор.

С того дня прошло чуть больше года. Воспоминания из детства по-прежнему терзали душу Мойса. В попытке отыскать поддержку, Мойс поделился своими переживаниями с Дериком. Дерик, как и их мать, в восторг от услышанного не пришел. Вернее будет сказать, его объяло негодование. Он нахмурился, как мать, и прервал Мойса на середине рассказа: «Прекрати немедленно! Я отца любил. Если он и был суров к тебе, то не в такой степени. Ты придумываешь лишнего. Мы уже не дети. Не пора ли забыть? Сколько можно обижаться?»

Обозленный Мойс на семью, что не желала признать правду, покинул особняк Каллаганов. Он снял маленькую комнатушку в Лондоне. За короткое время молодому человеку удалось превратить эфемерное увлечение в доходное дело. Картины из-под его руки неожиданно для него самого полюбились столичной публике. Колесо судьбы повернулось.

В будущем имя Грегорú Велáра (творческий псевдоним Мойса Эвердина) прогремит на всю Англию. Но это совсем другая история.

И было бы все хорошо, да вот только… Дерик вспомнил, наконец, о брате. Короткая переписка и очередная порция обвинений довели Мойса до предела. Последнее письмо от младшего брата, в котором тот называл его душевнобольным, стало спусковым рычагом. В воскресенье некий Аноним прислал письмо с содержимым в более чем дюжину страниц в тройку крупнейших газет.

На следующий день.

Первая полоса Times. Громкий заголовок «Покойный капитан морского флота ее Величества Морган Эвердин был сражен болезнью пиратов!» довел Еву Эвердин до обморока.

Но кошмар в жизни Евы и Дерика только начинался.

Ежедневно газеты публиковали все новые и новые подробности их семейной жизни. Когда на третий день Дуглас Каллаган, отец Евы, прочитал в гольф клубе об издевательствах над своим старшим внуком, он пришел в неистовство. До этого момента Ева старательно прятала все газеты, доставляемые почтальоном на дом. Примчавшись в особняк, разъяреннее дикого вепря, Дуглас Каллаган тут же потребовал объяснений от дочери. Испуганная Ева Эвердин все отрицала. Дерика вызвали из колледжа. До его приезда Еву временно заперли в комнате.