Истребитель

Истребитель

Привычная чернота бездонного космоса с россыпью жемчуга звёзд. Росчерки маневровых дюз звена. Смертельный холод за тонкой стенкой обшивки корабля (никто и никогда не будет ставить толстую броню на машину, обязанную обладать высокой маневренностью и малым весом), полное отсутствие воздуха в кабине (лучшее спасение от декомпрессионного взрыва) и единственная защита от смерти — сантиметровый слой защитного скафандра. Специально укрепленного, чтобы не ограничивать подвижность рук и ног.

Защита, скажем так, крайне призрачная — пилоты чаще всего гибли именно от случайных осколков, пробивавших оболочку «одежды», что приводило к потере воздуха или декомпрессии, в зависимости от точки и силы удара. Чуть менее «популярной» у смерти был способ оставить человека в космосе на повреждённом корабле, с минимальным запасом кислорода. Убивало их осколками очень редко. Наверное, потому в аптечках всегда находился быстродействующий яд — это лучше, чем медленно задохнуться вдали от людей.

Он привычно сбросил ускорение до нуля и уложил корабль в дрейф, продолжая движение по инерции. Обесточил большую часть систем — работал только радар «Сокола», сверхлегкого истребителя человечества, ставшего основной боевой космической машиной в этой войне. Да ещё в скафандре «Skin» работала система жизнеобеспечения. Впрочем, истребители делали это не в попытке сберечь энергию — воздушная смесь всё равно закончится через 78 часов, тогда как системы при полной загрузке реактора способны проработать более 100 часов. Главная цель — снизить излучение тепла и подготовиться к вероятной РЭБ атаке. Будет очень неприятно, если в момент контакта с противником электронные мозги корабля окажутся выжжены.

В космическом бою необходимо полагаться только на показания приборов — боевой «контакт» начинался при сближении до 100 километров. А учитывая размеры кораблей (в пределах 15 метров), обнаружить визуально противника на таких дистанциях невозможно. Даже автоматические пушки работали с солидным упреждением, просчитать которое человек не мог. Но только человек мог принимать решения в критических ситуациях — полностью компьютерные корабли уничтожались захватчиками сразу и без особых усилий.

Бросил последний взгляд на радар, наблюдая, как затухают точки других кораблей звена. Шесть машин, на дистанции в два километра друг от друга. Очень плотное построение в реалиях современного космического боя. Закрыл глаза, прислушиваясь к писку радара и проваливаясь в сон. Если в радиусе 10 000 километров окажется объект, хотя бы частично созданный из металла, или излучающий тепло, он услышит. И начнётся подготовка к бою. А пока что лучшее, что он мог сделать — отдохнуть.

Писк системы дальнего обнаружения стал тоньше и участился. Что-то приближалось. Открыв глаза, пилот стал изучать показания радара и связался с разведчиком звена. К ним приближалось 8 объектов. Заходили с пяти часов в плоскости эклиптики, почти на краю их сектора ответственности. Звено находилось приблизительно в 500 километрах выше плоскости, однако и вероятный противник мог подняться.

— База, это Альфа 3. Контакт в 40-ом секторе, — он вышел на связь, когда разведчик доложил о 80%-ом соответствии объектов с легкими кораблями вторжения.

— Альфа 3, это База. Уничтожить.

Интересно, а может ли он вспомнить другой приказ в похожей ситуации? Наверное, нет. Так, спешить нельзя. Пальцы привычно порхают над приборной панелью, проводя перенастройку компьютерных «мозгов» «Сокола».

— Звено Альфа, это Альфа 3. 2 часа до контакта. Альфа 5, следишь за противником, — и отключился, понимая, что их штатный разведчик теперь привязан к этим кораблям. И стоит им только отклониться в сторону, как его разбудят. Действительно, что ещё можно делать в патруле? Ждать. А проще всего ждать, пока спишь — нервы целее и воздушная смесь экономится. Эту истину он запомнил еще пять лет назад.

Закрыл глаза, стараясь уснуть и отвлечься от предстоящего боя. Он давно не видел цветных картинок. Наверное, с момента окончания лётной школы. Нет, после того, как получил назначение на свой первый боевой корабль. Как он назывался? Авианесущий крейсер «Торонто», вспомнил-таки. И провалился в сон. Чёрный, как и окружающий его космос.

— Альфа 3, это Альфа 5 — 40 минут до точки контакта. Выдвигаемся на перехват?

Он снова открыл глаза и бросил взгляд на радар. Корабли противника не отклонились от курса. Звену действительно стоило выдвинуться на перехват. Но это сразу же демаскирует истребители. Лучше выждать, чтобы зайти сзади. На несколько сотен километров дальше лететь, но зайдут в хвост.

— Альфа, это Альфа 3. Таймер старта на 420 секунд.

Больше ничего говорить и не нужно. Пилоты и так пойдут в режиме форсажа, выжигая движки кораблей, страдая от невероятных перегрузок и уничтожая себя. Плевать — если смогут уничтожить противника и вернуться на базу, заплатив такую цену, то железо можно будет восстановить. А отдых восстановит тела. Убитых же людей так быстро не заменишь.

На 120 секундах он привычно принялся запускать системы. Сначала — «мозг». «Сокол» сам начал проверку систем наведения, вооружения и маневрирования. Потом, пришёл черед проверки систем скафандра — один из фильтров дал сбой. Не страшно — сейчас это не помешает. Когда до старта оставалось 18 секунд, руки привычно легли на рычаги управления. Командирский корабль сорвался с места с ускорением в 20 G. Двигатель отработал ровно 3,5 секунды и отключился, перегрузка, навалившаяся на тело пилота, отпустила, системы «Skin» просушили выступившую испарину и слезы, впрыснули в кровь стимулятор — без него пилот бы уже потерял сознание. Невзирая на специально сработанные ложементы, перегрузки были огромными.