Иванова ночь

Иванова ночь

— А в лес обязательно? — Янка, воровато оглядываясь по сторонам, потянула Романа за рукав.
— Страшно, чудище? — он улыбнулся, казалось, обнажив все тридцать два идеально белых зуба.
— Нет! — щëки вспыхнули маковым цветом, как и каждый раз, когда она пыталась врать. — На речке веселее, вот и всë.

В Иванов день всë видимое веселье и правда царило у реки Ежевики: жители окрестных деревень, от привычной Староволковки до странной Кощеевской, высыпали на берег и жгли костры, пели и плясали вокруг них. В воду с заходом солнца не совались, явления русалок опасались. А хитрые водные девы сидели на ветвях, мотали ногами и насвистывали задорные молодии. Уж кто-то, а они в реке за год насиделись!

— А мне страшно, — Роман пожал плечами. — Терпеть не могу лес.
— Но там же красиво. И интересно!
— Угу, до первого дерева, которое попытается вырасти в твоëм теле.

Яна представила дерево — высокую шершавую ель, покрытую сучкáми и бусинками засыхающего янтаря. Представила, как колючие лапы проходят сквозь еë тело. И решила, что фантазию в присутствии Романа лучше выключать, эти сказки дядюшки ворона однажды доведут до нервного срыва! Зато любопытство разыгралось сильнее.

— А зачем мы тогда в лес идëм? Если там так опасно.
— Потому что я абы кому редкие ингредиенты собирать не дам.
— Значит, я для тебя не абы кто?
— Ага. Ты головная боль и чудище с вопросомëтом!

Покраснев сильнее прежнего, Яна остановилась. «Может, — подумала она, — ну его, папоротник этот с его цветами? Сам пусть собирает. Поверну назад к реке — даже не заметит». Развернулась, шагнула назад. И тут же почувствовала, как пальцы сомкнулись на запястье. Заметил.

— Правда собираешься променять приключение на простую гулянку?

Он знал, о чëм говорил: в современности от многих обрядов осталась только видимость. Веселье — оно повсюду веселье, а все очищения огнëм в прошлом остались. Разве что в гадания люди и почти люди до сих пор верили.

— Нет, нет, — Яна оглянулась и бросила взгляд на деревенских, прыгавших через костëр, и поëжилась. Чем дальше от огня, тем холоднее. — Но на гадания по венкам хотелось бы успеть. Зря плелала, что ли?

Тонкой рукой она коснулась венка, самые острые листья которого цеплялись за тëмные волосы.

— Это обычно делают к рассвету, успеем, — ободряюще улыбнулся Роман и шагнул вперëд, к лесу.

Под лунным светом тянулись размытые тени, они сплетались в длиные узловатые палки, как посохи Лешего, но сейчас лес не казался уютным царством этого старичка — с огнями ягод и щебетом птиц. Тьма и тишина. Природа спала, звуки исчезали, из чащи тянулся густой молочно-белый туман. Чем дальше они шли, тем жутче становилось. Исчезал даже звук шагов, видимость снижалась до нуля, спасал только бликовавший на поясе Романа нож. Иногда Яне казалось, что кто-то касался еë плеч и спины, она оборачивалась, но никого не видела. Только туман сгущался сильнее.

— Роман Андреевич... — Яна коснулась руки учителя.
— Рэй, — поправил он.
— Да-да, Рэй, — она тяжело сглотнула, звук показался громом в тишине. — А здесь ещë кто-то есть?
— Тебе по именам перечислить?

Яна закатила глаза. Учитель ей достался мудрый и интересный, но как же порой раздражал его язык! Помело, не иначе. Разве сложно просто ответить на обычный вопрос? Лес Роману не нравился, но лучшего знатока не-людей в округе не найти. Он точно в курсе, если тут что не так.

— По видам достаточно.

Роман закрыл глаза. Прислушался к ощущениям, ровно так, как учил еë. Не-люди — часть природы, и только она скажет наверняка, кто и где прятался. Надо только уметь слышать.

— Леший, несколько русалок, кикимора шишки собирает. Ядвигу Павловну слышу, одну из местных стражей. Достаточно?

«Ха-ха, он никогда не поймëт. Одни люди талантливы, другие просто стараются. Но старания никому не нужны».

Яна оборачивалась, искала. Голос звенел отовсюду, разливался с туманом по округе. Незнакомый, вроде женский, но низкий, от такого кожа покрывалась мурашками и волосы дыбом вставали.

— Да, но... Я слышала что-то.
— Это ж волшебный лес, тут и грибы заговорить могут.

«Он считает себя смешным, правда?»

Снова! Голос точно незнакомый. Вкрадчивый ледяной шëпот, продиравшийся сквозь туман. У Лешего он скрипучий, похожий на шелест сухих листьев, а русалки звенели весенними ручьями, кикиморы в головы не проникали — чудили физически. Но кто-то это говорил, и слова не нравились Яне. Предчувствие трубило об опасности. В темноте красным сверкнули огни.

— Слушай, у меня ощущение, что тут правда кто-то ещë.
— Чудище, никого тут нет. Пойдëм, папоротник скоро расцветëт.
— Ты точно знаешь, куда идти?
— Никто не знает наверняка, где распустится папоротник. Но примерное место чувствую.

«Никто, ха-ха, ну конечно».

Яна обхватила Романа за руку, прижалась к нему. Когда рядом кто-то близкий, даже туманный лес переставал казаться чем-то жутким.

— Барышня, мы же договорились: я учу тебя магии, а не любовиям.
— Да я не потому. Мне холодно от этого голоса.
— Какого ещë голоса? — Роман остановился, даже голову повернул. Посмотрел на неë. Взгляд карих глаз сосредоточенный, цепкий. Он будто сканировал Яну, пытаясь выявить малейшее противоречие, разность слов, внешности, чего угодно.
— Странного такого, ну... — все подходящие слова из прочитанных книг исчезли, в голове остался только туман. — Даже описать не могу.