Июльская страда

Июльская страда

Почему, когда и как она могла забыть это? Накануне, сбежав от гулкости субботнего одиночества в опустевшей квартире и отупляющей жары, она забрела в  дальний угол лесопарка. Здесь парк, действительно, превращался в лес, сюда не дотягивались асфальт и гравий узаконенных  дорожек. Лишь  едва заметная тропинка, петляя между сосен, бежала  к большой поляне, где  перемигивались друг с другом ромашки, клевер, иван-да-марья,  а заросли иван-чая казались джунглями. За поляной, на склоне оврага, цвели и благоухали липы.

Лена, не обращая внимания на неровность земли под ногами, на прицеливающихся к обнаженным рукам и плечам комаров, на кусающуюся исподтишка крапиву пошла  через поляну. К липам? Или назад, в детство, в маленький городок над большой рекой, в старый парк, где бабушка собирает в полотняный мешочек жёлтые звёздочки липового цвета, пахнущие летом и мёдом? Сколько лет она не вспоминала об июльской липовой страде, а сейчас картинка в мельчайших подробностях всплыла перед глазами. И  пересохшие вдруг губы ощутили вкус липового напитка, не  лечебного, горячего, прогоняющего морок осенне-зимних простуд, а  прохладного, летнего, настоянного на только что собранных цветах.

Лена, как в воду, опустила лицо в отяжелённые медвяным цветом ветви. Древний инстинкт собирательства заставил руки потянуться к цветкам, сорвать их, пачкаясь в пыльце. Ветви вздрогнули, но не от боли, а от благодарности – цветочное убранство, как золото королев, не только украшало, но и тяготило.

Лена прихватила из дома только почти игрушечный рюкзачок, куда с трудом умещались ключи, мобильник и кошелёк. Положив сорванные цветы в карман, она пообещала шепотом «Я вернусь завтра!»

И вот, воскресным утром, когда нормальные люди отдыхают на даче, готовятся к штурму заграничных достопримечательностей или, в крайнем случае, досматривают самые сладкие сны, Лена собирает липу. Вместо полотняного мешочка – пакет из Биллы, и нет рядом бабушки, и издали доносятся не крики чаек над рекой, а гул машин, бегущих за лесопарком по шоссе к центру города. Но так ли уж важны мелкие детали, если вокруг – медово-зелёное царство липы, и воздух  кажется позолоченным то ли от солнца, то ли от пыльцы, а деловитое гудение  пчел и щебет неведомых лесных птиц заглушают дальние городские шумы.

Здесь, в коконе цветущих лип, время исчезало. Пальцы, словно  вспомнив старые навыки, ловко и нежно обрывали золотые соцветия, легко и светло думалось  о дочке и муже (как им отдыхается  без неё, не скучают ли?), о долгожданном отпуске на тёплом море.

И вдруг  Лена увидела мыльный пузырь. Переливающийся всеми цветами радуги,  он на секунду повис на ветке липы между цветов, подобно волшебному яблоку, созревшему не ко времени. Миг - и пузырь исчез. Лопнул, брызнув в лицо чем-то удивительно душистым.

Лена моргнула, не веря собственным глазам. Откуда тут взяться мыльному пузырю? И в ту же секунду услышала детский смех. Раздвинув липовые ветви, она увидела хохочущего мальчика лет четырёх-пяти. Черноглазый смуглый малыш пытался поймать мыльные пузыри, которые, как фея с волшебной палочкой,  отправляла в полёт над поляной девушка в голубой майке и застиранных до белизны коротких джинсовых шортах. Ленина дочка тоже любила гоняться за мыльными пузырями. А Лене нравилось запускать их так, как это делала сейчас незнакомка – не выдувая, а просто взмахивая палочкой с пластмассовой петлёй на конце.

Пузыри получались отменные. Целыми стаями они взлетали и, послушные воле переменчивого ветра, то уносились к соснам, то опускались на иван-чай. Иногда мальчику удавалось прервать хлопком ладошек призрачное существование пузыря, но порой особо живучие пузыриные особи взлетали выше сосен и исчезали в безоблачной синеве неба.

- Смотрите, тут пузыри-близнецы!

Лена не заметила, когда и откуда на поляне появилась рыженькая девочка. Чуть постарше мальчика, наверное, ровесница Лениной дочки, очень худенькая, в  лёгком стареньком сарафанчике, она застыла, вытянув ладошку и вглядываясь, как в неведомое чудо, в двойной мыльный пузырь. А когда пузырь всё-таки лопнул, девочка, ничуть не расстроившись, принялась собирать цветы и плести  венок.

Незнакомка в шортах всё взмахивала палочкой, словно дирижируя бесконечным танцем мыльных пузырей. Лена только сейчас заметила, что никакой трубочки с мыльным раствором у девушки нет. Только палочка с петелькой на конце. Что это? Новое изобретение? Или обман зрения? И новые дети – тоже обман? Их теперь было на поляне пятеро. Или шестеро.

- Здравствуйте! – Лена вздрогнула от неожиданности. Рыжая девочка стояла совсем рядом, протягивая ей венок из ромашек. – Помогите, пожалуйста, скрепить венок.  Плести я умею, а соединять – нет.

Девочка чем-то неуловимым (веснушками на чуть курносом носу? Улыбкой? Ямочкой на левой щеке?) была похожа на Ленину дочку.  В речи слышался южный говорок с мягким «г». Лена взяла венок и доплела его до конца, соединив в круг длинными стеблями клевера. Вот и эта бабушкина наука пригодилась. Почему она дочке ни разу еще не сплела такой венок? Ах да, клещи.

Но додумать про клещей и венки она не успела. Рыженькая, поблагодарив Лену и водрузив венок на голову, побежала к другим детям, затеявшим игру в прятки. А к Лене подошла повелительница мыльных пузырей.

- Вам хочется понять, что тут происходит? Спрашивайте. Меня зовут Ника.