Из тьмы

Пролог. Из вчера в сегодня

1

… Этот город таил в себе множество тайн, скрытых глубоко во тьме веков, в глубинах сознания каждого старожила. Они хранились на чердаках и в подвалах старых домов, запертых ящиках, сундуках и заколоченных шкафах. Каждое заброшенное здание имело свою страшную историю и сгоревшие некогда дома, земли под которыми десятилетиями никем не были востребованы (что сгорело, то сгорело, - никому не надо такого наследия). Напрочь заколоченные колодцы, заросшие боярышником и плющом поля и огороженные поваленными деревьями части окружающего город леса - все таило в себе нечто невообразимое, недосказанное, темное.

С наступлением темноты оживали самые потаенные страхи, заставляя сердце биться чаще, а кровь в жилах леденеть. И мало кто осмеливался выходить из своих домов после полуночи. В это неурочное время опасность могла таиться на каждом шагу, за каждой тенью могло скрываться нечто, готовое поглотить твой разум, запереть в клетку боли твое тело и уничтожить душу.

Тьма была везде. Даже там, где горел свет, она всегда находила себе пристанище: в затемненном углу, под кроватью, внутри шкафов. И не было места, чтобы скрыться от нее.

Тайны этого города завораживали и пугали одновременно, обволакивая разум бархатной тканью и перетягивая ее колючей проволокой. Хранимые тьмой и мертвецами они никогда не покидали умы старожилов и плотно гнездились в душах новоселов. Десятки легенд и сотни историй как пепел оседали на улицах этого города, тяжелым грузом утягивая в вечность небытия.

Город хранил в себе тьму.

А тьма хранила город…

- Дина, это ты написала, - спросил Антон, глядя на пожелтевший лист формата A4 в своих руках. Он снова и снова пробегал глазами машинописные строчки, отпечатанные с полуторным интервалом, пытаясь понять мистический текст. И где-то в глубинах его сознания, он казался ему смутно знакомым, словно что-то хотело всплыть из старой забытой памяти. Но, сколько бы он его не перечитывал, разглядеть что-то сквозь мутные воды прошлого было невозможно.

Девочка лет тринадцати перестала рыться в своем рюкзаке и, перекатившись на вторую половину большой кровати, взглянула через плечо мужчины на листок.

- Да уж скорее, это ты в моем возрасте мог такое написать, - проговорила она и вновь вернулась к своему рюкзаку. – Пап, присмотрись, ему на вид четверть века, если не больше. К тому же, я печатные машинки видела только на картинках. А этот явно не на принтере распечатан.

- Тогда, откуда же он взялся? – проговорил Антон, не сводя глаз с текста. В висках появилась тихая, натужная пульсация, извещающая его о чрезмерной работе мозга – тревожный молоточек, бьющий по стенкам внутри черепа. «Хватит, этого нет в моей памяти», - говорило его сознание. Но, если он продолжал копать глубже, то приходили сильные головные боли.

- Пап, пора уже, - голос словно из далека.

- Мм? Да, - Антон аккуратно вложил листок в пластиковую папку с надписью «НАРАБОТКИ», и с нажимом помассировал ладонями виски, надеясь заглушить неприятную пульсацию. Но тревожный молоточек не унимался. И, взглянув на папку, он с каким-то отвращением, быстро закинул ее в дорожную сумку.

Стало легче. Но мысли не так просто успокоить, если источник возбуждения – тайна.

Что-то с этим листком было не так. Но что?

- У машинки, на которой он был напечатан, похоже, западает буква «н», она везде плохо пропечатана, – проговорил Антон, хотя это так же не давало ему никаких объяснений.

- И что? – Дина накинула рюкзак на плече и встала в дверях комнаты. В ее взгляде читалось непонимание.

- Пока не знаю, - тихо сказал он, пожав плечами, взглянул на сумку, словно вспоминая, а был ли листок на самом деле?

- А где ты его нашел?

Все-таки был. Она же его видела. Но легче ему от этого не стало, и он лишь вновь пожал плечами.

- Ты уверен, что нам все же стоит ехать? – медленно, словно подбирая слова, спросила девочка.

«Что сейчас твориться в твоей маленькой душе? – подумал Антон. – У меня такое ощущение, что я совсем перестал тебя понимать; в глазах грусть, а на лице словно и нет никаких эмоций. Что же с нами стало, Дина?»

- Тогда, нам пора, - так и не дождавшись ответа, сказала Дина. – Нам еще нужно, - на секунду она замялась, отвела взгляд от отца и уставилась на носки своих белых кроссовок. – Нужно перед отъездом к маме заехать.

Она так и не подняла взгляд. Просто стояла и ждала.

«К маме», - промелькнуло в его голове.

- Да, - тяжело выдохнув, Антон поднялся с кровати. Вновь заныли виски, а перед глазами поплыло, заставив его пошатнуться. Крепко зажмурившись, он сделал глубокий вдох. Стало легче, но ровно на столько, что бы он мог удержаться на ногах. – Я сейчас, - сказал он и прошел в ванную.

Включив холодную воду, Антон склонился над раковиной и ополоснул лицо.

В голове стало тише, и он взглянул на свое отражение в зеркале.

Неприятная волна мурашек прошлась по его загривку от увиденного. На него смотрело осунувшееся и бледное лицо. Впавшие глаза не выражали ничего кроме усталости, а некогда карий цвет радужки потускнел, казалось, он сделался грязным и серым. В коротко стриженных волосах появилась седина, ее еще немного, но тревожный звоночек уже нудит, что пора брать себя в руки.

Он еще несколько секунд рассматривал свое отражение, а потом с отвращением отвернулся от зеркала.

«Это не мое лицо. Неужели я на столько опустился?»

И старясь более не думать ни о чем, он перекрыл воду и вышел из ванной.

Дина все так же стояла в дверях комнаты.

«О чем ты думаешь, Дина? – подумал он. – Такое ощущение, что ты стала другой… Но с того случая все изменилось».

- Ты все вещи собрала? – спросил Антон, пытаясь выбросить остатки ненужных мыслей.

- Все, что мне нужно, у меня здесь, - сказала девочка, указывая на свой рюкзак. – Это у тебя только несколько сумок с вещами, коробки с книгами и компьютером. Уже давно мог бы купить себе ноутбук, чтобы не таскаться с этой допотопной машиной, у которой монитор больше системника.