Избегая солнечный свет

Избегая солнечный свет

Сегодня я пробудился раньше обычного. Подниматься по утрам всегда было для меня пыткой. Веки с трудом разлипались, в голове звенело, а внутри шёл торг за дополнительные минуты сна. И кому пришло в голову назначать все самые важные дела на такую рань? Никогда не понимал этих людей. Нет, утро определенно создано для крепкого сна.

К несчастью, в этот раз у сонного разума не было шансов уговорить меня отложить дела и остаться в кровати. Доводы его всегда были паршивы, но я всё равно им часто поддавался, потому что желал поддаться. Но сегодня на торговой площади Дрейнвилля был новый завоз и я не мог его пропустить - нужно было кое-что прикупить. Наскоро умывшись и накинув плащ, я прыгнул в карету.

Стуча подковами по городской брусчатке, лошади неспешно тащили меня вдоль торговых рядов. День выдался удачный: я отыскал у торговцев пару редких книг, симпатичный золотой браслет на дамскую руку, а также картину с приглянувшимся мне пейзажем ночного неба. Оно было украшено россыпью ярких звёзд и огромной полной луной, которая отражалась на поверхности реки, а по берегам её раскинулась хвойная роща.

Уже направляясь в сторону выезда с площади, я заприметил торговца рабами и велел кучеру остановить. Разглядывая сквозь затемнённое стекло окон кареты этих несчастных, я пытался по виду разгадать судьбу каждого из них. Кому участь рабства перешла по наследству, кого родители продали за долги, кого пленили в бою где-то на границах государства. Я заметил девочку лет четырнадцати. По белой коже, тёмным волосам и раскосым глазам было видно её северное происхождение.

Король любил отправлять походы на приграничье. Недостатка в землях и золоте он давно не испытывал, но когда бюрократические хлопоты слишком наскучивали, пара-тройка разграбленных деревень всегда поднимали ему настроение. Хотя самолично из замка без острой нужны высовываться он не любил и последствий таких походов не видел, но от красочных рассказов о сожжённых домах, вырезанных семействах и награбленной добыче впадал в детский восторг. А за особо впечатлившую его историю мог даже иногда дополнительно наградить отличившегося командира.

Мне его повадки были противны. Также я не был большим сторонником рабства. Но поделать ничего было нельзя, приходилось мириться со здешними порядками. Смотря на миловидное лицо девочки, я вспоминал нравы господ в соседних графствах и прикидывал, какая участь её могла там ожидать. Я велел кучеру справиться насчёт цены.

- Он требует полтысячи, господин Дрейнер.

- Передай ему, что сегодня я не в духе для долгих торгов. Пусть отдаёт за три сотни и не злит меня своей поганой рожей!

На обратном пути я со свойственной задумчивостью смотрел на проплывающие мимо виды - не часто мне выпадала возможность поразглядывать их в дневном свете. К тому же, я старался лишний раз не переводить взгляда на девочку, отчего-то думая, что так ей будет спокойнее. Но чтобы почувствовать, как она вжалась в сиденье кареты, оцепенев от ужаса, взгляда особо и не требовалось.

- Вы меня съедите? - через какое-то время она неожиданно решилась заговорить. Видимо, так ей было легче переживать страх.

Усмехнувшись, я заверил её, что не имею привычки есть людей. Но, кажется, это её ничуть не успокоило.

- Послушай, мне жаль, что так случилось с твоей семьёй. Я всё это не одобряю, но у короля своя политика. Все мы в его власти, нравится нам это или нет. Но раз уж ты оказалась в этих краях, эм… Тебе повезло попасть ко мне! Понимаю, звучит нелогично, но… Я со своими подданными стараюсь обходиться мягко, другие графы далеко не так добры. И никто тебя не съест, даю слово, - последнее вновь не вышло произнести без лёгкой усмешки.

На её лице я не разглядел каких-либо новых эмоций, так что нельзя было определить, насколько мои слова прозвучали убедительно. Но что ещё я мог?

По приезде я передал девочку экономке. Велел разместить её, выяснить, что она умеет и найти подходящее дело при дворе. Боясь неловко напомнить о недавних несчастьях, я не решился задавать ей вопросов и не узнал даже имени. Как мне доложили позже, девочку звали Лулу. Раньше она помогала родне смотреть за скотиной, а по вечерам матушка учила её шитью. Лулу определили в подмастерья к портнихам и помощницей на кухню.

Когда солнце зашло, я вышел вдохнуть вечерней прохлады и немного пройтись по своим владениям. В последнее время они процветали, мирные годы шли им на пользу. Хотя большинство цветов уже отцвело, сад всё равно был хорош в эту пору. Листья ещё не начали желтеть и, сливаясь в зелёную стену, они будто огораживали это место от внешнего мира, делая его необычайно спокойным и уютным.

Я любил сидеть и вслушиваться в их шелест на ветру. В ночное время он звучал по-особенному таинственно. Смакуя свежий аромат, что доносился с пруда, я разглядывал усадьбу. Пару дней назад, бригада искуснейших каменщиков, выписанная мной из столицы, наконец закончила ремонт западного крыла, которое пребывало в упадке ещё со времён, когда здесь заправляли мои родители.

Когда-то там располагалась библиотека. Будучи ребёнком, я часто укрывался в ней от шумных празднеств, что постоянно устраивали родители. В книгах я искал способ забыться и перенестись подальше от шумной музыки, криков, звона битого стекла и грохота мебели. Со временем привычка пребывать в мире грёз пускала корни глубже и я делался всё более молчаливым, замкнутым и отстранённым.

Мать с отцом часто упрекали меня, что я совсем на них не похож. Считали мою натуру странной, подозревали какую-то болезнь или что вовсе недоброжелатели наложили на наш род проклятие. Но правда была в том, что меня очень пугало то безумие, в которое они впадали под дурманящим напитком. Смотря, сколько бед они причиняли окружающим и друг другу, находясь в его власти, как он подчиняет их себе, я когда-то осознал, что вовсе и не желаю быть на них похожим.

В возрасте ещё более юном, когда высокорожденных детей только начинают обучать грамоте, я был совершенно обычным, живым ребёнком. Любил пропадать где-то целыми днями, исследовать поместье и его окрестности, играть с детьми из прислуги. Особенно я сдружился с дочерью аптекаря Викторией.