Измена. Борись за неё

Глава 1

«Нет в этом мире более раненых людей, чем сильные женщины»

- Привет, Люб. Что-то меня на голосовую переключает постоянно. Не понимаю в чем дело. Позвони. В субботу у нас с Пашей годовщина, хочу проехаться по ресторанам с самыми демократичными ценами. Сама понимаешь, денег у нас свободных мало, так как мы копим на первый взнос, но пять лет со свадьбы грех не отпраздновать. Все, жду, - оставляю голосовое сообщение подруге, рассматривая на экране компьютера сайт маркетплейса в поисках подарка мужу.

Проходит еще час, но подруга так и не реагирует. Поэтому я набираю ее рабочий телефон, попутно отправляя смс мужу. Вдруг у них запрет на мобильные стал действовать. Слышала, что сейчас это актуально во многих фирмах.

- Типография «Коника», здравствуйте, - доносится женский голос.

- Алло, Люба?

- Здравствуйте. Нет, это не она. Ее сегодня не будет. Я могу что-то передать или помочь вам?

- Я ее подруга, Диана.

- А, привет, это Кристина. Слушай, ее не будет, - переходит почти на шепот.

- Приветик. А почему? Я ей набираю все утро, а она…

- Ты не в курсе? – голос коллеги становится тише. - У нее мама умерла.

Шок пронзает все мое тело, и телефон, заскользив в ладони, падает на стол.

- Господи, - вырывается панически. Встав на ноги, я сразу собираю свои вещи, быстро побросав их в сумку.

- Захарова? Ну и куда направляемся? – окликает меня старшая и мне приходится целых три секунды обдумывать, стоит ли что-то пояснять, или просто идти дальше.

Благо разум в моей голове пересилил, заполнив нутро страхом за подругу и желанием скорее быть рядом.

- Галина Никифоровна, можно мне уйти сейчас?

- Вот прямо щас, спустя три часа от начала рабочего дня? – с сарказмом задает вопрос.

- Мне к подруге надо, у нее… - воспоминания о прекрасной Соне Артемовне заставили расплакаться.

- Умер кто? Ты че ревешь?

- Умер… мама ее… Умерла, - пытаясь стереть со щек слезы, их становилось все больше. – Простите.

- Ой, хоспаде. Пошли давай, - подтолкнула меня к своему кабинету.

Мне в руки попали салфетки, стакан воды и полагаю валерьянка, которую я сразу выпила.

- Такси вызвать?

- Угу, - киваю, допивая воду.

Пока она звонит в службу, я смотрю в одну точку.

- Пять минут.

- Отпускаете?

- А че тебя держать? Соплями умывать монитор да стол? Да и… не зверь же я.

Спустя полчаса я стояла на пороге квартиры и стучала в нее, но вспомнив о том, почему я здесь, догадалась, что не откроет. Потом и вовсе испугалась, как бы чего не произошло. Вытащила ключ запасной, с верхнего выступа коробки дверной и открыла.

Тихо вошла и также тихо позвала ее.

- Люб, дорогая… Это я.

Тишина стала пугать, но затем я услышала громкий всхлип и шепот.

Пошла в ее комнату и увидела подругу в халате и со слезами на глазах, что-то бормотавшую себе под нос.

- Мне так жаль, - подбежала к ней и обняла крепко как могла. – Так жаль, Любочка…

Я знаю и помню, что они с матерью во многом не соглашались и часто ссорились. Я не лезла в их отношения. Но порой приходилось тетю Соню успокаивать и заверять, что Люба не хотела быть грубой, что обязательно придет и извиниться перед ней.

Я выросла в детдоме и знаю, что значит терять маму. Моя умерла, когда мне было всего восемь. Отец отказался от опеки, бабушка была слишком старенькой и ей не позволили меня забрать, потом и вовсе умерла, поэтому единственным местом, где меня хоть как-то были рады видеть, стал интернат. Там я встретила и будущего мужа. Моего Павлика.

Еще был наш друг лучший Антон… но где он сейчас я не знала. Когда он поступил в столичный мединститут, наши дороги разошлись. У нас не было телефонов тогда. Да и откуда у сирот такое богатство. Когда появились, отыскать друга стало невозможным. Хотя я почему-то думаю, что он прятался от нас намеренно. Но причин я знать не могла, поэтому, мысленно пожелав удачи, просто отпустила, хотя помнила о друге всегда.

Вновь глажу по спине Любу и пытаюсь успокоить. Я не задаю вопросы о том, что случилось. Сейчас она не ответит, но учитывая, каким слабым было сердце тети Сони, не сложно догадаться, от чего могла умереть женщина, которая подарила и мне как собственной дочери безграничную любовь и тепло.

- Пойдем, я тебе чай сделаю и выпьешь успокоительное.

По правде, мне и самой требовалось успокоение.

- Хорошо.

Она, покачиваясь, поднимается на ноги замешкавшись, но все-таки идет вперед со мной.

В аптечке у нее ничего кроме противовирусных и жаропонижающих.

Я завариваю крепкий чай и хватаю сумочку.

- Так, надо мне в аптеку сгонять. Тут пусто. Я быстро…

- Дианка, - она произносит мое имя со слезами и снова ударяется в истерику.

- Мне тоже больно, Любочка… - сажусь рядом и притягиваю к себе ее. - Очень больно.

Еще несколько минут мы сидим в тишине, нарушаемой нашим плачем, и она отодвигается, трогая и потирая виски.

- Голова болит.

- Так, все, я пошла. Пять минут и буду у тебя. Ключ возьму, а то домофон в этот раз открыли выходившие соседи твои, мне повезло просто.

- Хорошо, - качает головой, но глаза не поднимает.

Прохожу по коридору и, остановившись на пороге, сую ноги в свои ботинки, обращая только сейчас внимание на то, что рядом стоят… так похожие на демисезонки Пашки.

Глаза широко раскрыты и появляется желание пройтись по квартире, чтобы увидеть самой. Но отпуская эту дикость, так как… Да, бред это все, я надеваю куртку, которую бросила, а в отражении, позади себя вижу пальто мужа. И оно может быть только его, потому что я вышила на его воротнике золотую птицу, когда на том месте оторвалась пуговица, оставив после себя небольшую дырочку.

Сознание играет злую шутку и мне становится на миг плохо. Пол резко качается, что приходиться схватиться за дверную ручку, балансируя, как по волнам. Глаза щиплет, а горло распухло до небывалых размеров из-за камня, который застрял в нем и мешал проглотить полный рот слюны.