Измена. Любовь (не) вернется

Глава 3

Радмир

Еду домой. Устал как собака. План один – душ, пожрать и спать.

По крыше внедорожника барабанят капли дождя. Успокаивает. Откидываюсь на сиденье, прикрываю глаза. Прокручиваю в голове задачи на завтра, прикидываю, как лучше распределить время.

Перед глазами всплывает секретарша, которую отжарил сегодня. Сразу ее уволить или оставить еще на пару недель. Так-то было неплохо. Я бы сказал, хорошо. Решу завтра.

Тормозим у дома. Медленно открываю глаза, тру щетину. Выхожу из машины прямо под моросящий дождь, чтоб немного взбодриться. Шагаю к крыльцу. Водила, Егор, бежит за мной с зонтиком:

– Езжай домой, – отмахиваюсь от него. – Завтра – как обычно.

Захожу в дом. Внутри тихо, полумрак. Наверное, Катя уже спит. Хорошо. Сегодня разговоров не хочется. Не в тему сейчас ее видеть. В ушах все еще стоят истошные крики секретарши.

Поднимаюсь по лестнице, мыслями снова возвращаюсь к работе. Завтра созвон с ребятами из Ростеха. Еще не забыть проверить, как закрыли договор с Газпромом по их спутниковой системе мониторинга. Так, еще…

Открываю дверь спальни, захожу тихо, уверенный, что Катя спит. Замираю, когда замечаю ее.

Сидит в кресле, сжалась вся, как какой-то затравленный зверек. Лицо опухшее, глаза красные. Зареванная вся.

– Катя? Ты почему плачешь? – спрашиваю, чуть нахмурившись.

Первое, что приходит на ум – кто-то довел до слез. Если так, то этой мрази не сдобровать. Убью любого, кто посмеет прикоснуться к моей жене или просто косо посмотреть в ее сторону.

– Ты не пришел на концерт, – всхлипывает она.

Тьфу ты! Это она из-за концерта так расстроилась, глупышка? Да не люблю я все эти консерватории. Нашел на свою голову себе пианистку. Каждый раз еле высиживаю, чуть не вырубаюсь, хоть спички в глаза вставляй. Да и дома мне ее концертов хватает. Без конца тренькает.

Катя смотрит на меня обиженно, словно я свадьбу прогулял, а не концерт. Н-да, не думал, что будет ждать меня так. Че-т тупанул конкретно, нужно было ей цветов хоть прислать.

– Прости, не смог вырваться, – стягиваю с шеи галстук. – В следующий раз – обещаю, приеду, даже если конец света.

Хочется поскорее в душ, смыть с себя слащавый запах духов секретарши. Да и переодеться. Но Катя смотрит своими невинными, как у щенка, глазами прямо в душу. Словно видит мой пиздеж насквозь.

– Катюш, ну чесслово, стоит ли из-за этого так расстраиваться? Будут еще концерты, – говорю с ней, как с маленькой. Наблюдаю искоса.

Сидит в нарядном платье, поджав под себя длиннющие ноги. Волосы растрепались, тушь размазалась, губы дрожат. Похожа на Бэмби. Смотрит с немым укором.

Что-то она дофига распсиховалась из-за концерта. ПМС, что ли? Надо свозить ее по магазинам на неделе. Купить сережки, которые она хотела на день рождения. Или сумочку, там, побаловать девчонку.

Но Катя вдруг выдает:

– Я знаю, что ты мне изменяешь, – ее голос срывается в конце фразы.

Ох-ре-неть.

Не подаю вида, что удивлен. Но, вообще – да.

Медленно подхожу к ней ближе. Она еще сильнее вжимается в кресло, будто боится. Рассматриваю ее зареванное лицо, медленно расстегиваю пуговицы рубашки, тяну время.

Что и как она могла узнать? Конечно, у меня были бабы после свадьбы. Много. Это не ново. Я привык брать то, что мне нужно. Брак не считаю этому помехой. Но я всегда следил за тем, чтобы Катя ничего не узнала.

Молчу, нажимаю на нее взглядом. Жду, когда она дрогнет под ним, как обычно все делают, и вывернет мне все до конца.

Но она упрямо молчит, прикусив нижнюю губу. По щеке скатывается крупная слезинка. Мой крепкий орешек и не собирается колоться.

Твою мать. Почему именно сегодня? Ладно, рано или поздно она бы все равно узнала. Правда, я планировал, что к тому времени она уже родит мне десять детей и станет достаточно мудрой женщиной, чтобы сделать вид, что ничего не слышала и не видела. Как сделала бы любая баба с мозгами на ее месте.

– Кать, ты уже большая девочка. Не мне тебе объяснять, что все мужики это делают, – кидаю ей устало, будто разжевываю очевидное и удивляюсь, что она до сих пор не в курсе.

Снимаю рубашку, не сводя с нее взгляда, слежу за реакцией. Ее глаза как будто против воли пробегаются по моему торсу, но она резко отворачивается, словно ей неприятно.

– Ты предал меня, – кидает куда-то в сторону, не глядя на меня. Закрывает лицо рукой, снова плачет.

Она кажется еще меньше и слабее, чем обычно. Становится жалко.

– Это не так, – отвечаю ей спокойно и терпеливо, подчеркивая каждое слово. – Не знаю, что ты там разузнала. Но я тебя не предавал. Для меня это ничего не значит. Ты – моя жена, Кать. Это не изменится.

Она вскидывает на меня глаза и смотрит так, будто я ее ударил:

– Я видела тебя сегодня… с этой… с твоей секретаршей, – захлебываясь слезами, выпаливает она. – Так значит, были и другие?