Измена. Плата за наивность

ПРОЛОГ

– Мама, он выживет? – Самое страшное, что мне приходилось слышать.

– Конечно, Паш. – Обнимаю сына в коридоре и не могу поверить в происходящее. По спине вдоль позвоночника проносится неприятный холодок. Смотрю в одну точку, сейчас бы расплакаться, внутри все рвется, но рядом сын, которому недавно стукнуло десять, и я понимаю, что надо оставаться сильной.

Какого черта я ответила на звонок в машине по громкой связи? Сейчас бы спокойно оставила сына дома, позвала маму, а сама спокойно уехала в больницу. Обнимаю его и не перестаю себя винить.

Стоим в коридоре уже минут десять, ждем, когда подойдет врач. Все, что нам известно, это то, что Денис попал в аварию и сейчас ему делают операцию. Мозг не соображает, как действовать дальше.

Так, Паша не должен знать все подробности, ему это ни к чему. Присаживаемся на стулья в коридоре:

– Малыш, я боюсь, что на ночь здесь можно оставаться только совершеннолетним. Я сейчас позвоню бабушке и скажу, чтобы она забрала тебя. Вы вместе вернетесь домой, и ляжете спать. А утром я уже буду дома и сама отвезу тебя в школу. Хорошо?

– Я уже давно не малыш, мам. Я должен знать, что с папой.

Когда он успел так вырасти? Разговаривает почти на равных.

– Знаю, Паша. Прости, если чем–то тебя обидела. Пойми, сейчас самое главное нам оставаться сильными, я присмотрю за папой, а ты за мной, когда я вернусь домой. Обещаю, что не буду от тебя ничего скрывать.. Как тебе такая идея? – Пытаюсь хоть как–то дать понять ему, что считаюсь с его мнением и вижу в нем взрослого человека. У самой нервы как оголенные провода, и если он сейчас не кивнет головой, а выдаст что–то протестующее, я сорвусь и начну орать. Пожалуйста, Паша, пожалуйста, просто согласись со мной.

– Хорошо, мам. – Выдыхает. И я вместе с ним.

Слава Богу. Вижу, что ему тоже тяжело. Он переживает. Набираю маму, прошу приехать, вызываю ей такси. Десять минут. Умоляю, пусть эти минуты пролетят быстро, и врач не успеет подойти за это время. Молюсь всем богам.

Подъехала, выдыхаю, провожаю сына к выходу, сажаю к маме, отдаю ей ключи. Отъезжают. Захожу ватными ногами, иду по коридору, голова начинает кружиться, перестаю себя сдерживать и начинаю плакать навзрыд. От страха и неизвестности. Руки трясутся так, что не могу себя контролировать и успокоить.

В коридоре тускло и прохладно, на душе точно так же. Вспоминаю, как Дену позвонили и срочно попросили приехать на работу, а мне пришлось самой забирать Пашу из школы.

Проходит еще двадцать минут, мне удается кое–как унять дрожь, когда, наконец, из операционной начинают выходить врачи. Не подбегаю, стою, жду.

– Валерия Дмитриевна Мезенцева? – Подходит один из них спустя время.

– Да. – Говорю тихо, боясь содрогнуть тишину и услышать что–то страшное.

– Скажу как есть. Ваш муж в очень тяжелом состоянии, мы сделали что могли, теперь все зависит от него, от особенностей организма, силы воли и желания выжить.

– Что это значит?

– Удар пришелся в голову, случилось кровоизлияние. Мы предотвратили последствия, остается ждать.

– Спасибо. – Опускаюсь на стул, врач уходит. Никто, конечно, и не думает церемониться со мной. Я остаюсь одна и продолжаю плакать, пока не подходит молоденькая медсестра.

– Валерия Дмитриевна, вам нет смысла оставаться здесь на ночь, может быть, вы выспитесь и придете уже утром?

Поднимаю голову.

– А к нему можно? – Риторический вопрос, конечно.

– Сейчас нельзя.

– А когда можно?

– Когда придет в себя очевидно. В любом случае, это нужно обсуждать с доктором.

– Хорошо. – Говорю я, не слыша свой же голос.

– Валерия Дмитриевна, – продолжает медсестра. – Я понимаю, что сейчас вам не до этого, но не могли бы вы пройти на ресепшн.

– Хорошо, – выдаю снова без лишних вопросов. У стойки администратора меня поджидает мужчина и по корочке, которую он демонстрирует, понимаю, что это следователь. Представляется, но я ничего не слышу. Прошу дать мне минутку. Держусь за виски, отпускает.

– Прошу прощения. Слушаю вас.

– Валерия Дмитриевна, понимаю ваше состояние, но у меня есть несколько вопросов.

Начинает спрашивать про Дениса, отвечаю машинально, не отрывая глаз от пола. Понимаю, что это стандартная процедура и ее надо просто перетерпеть. Не вникая в суть вопросов, киваю или мотаю головой.

– Вам знакома девушка, с которой ехал ваш супруг? – Ударяет в виски, и я словно трезвею.

– Что?

– Вам знакома девушка, с которой ехал Денис? – Повторяет следователь.

– Какая девушка?

– В салоне автомобиля на момент аварии была девушка. При ней нет документов и телефона, поэтому личность пока не установлена. Девушка еще не пришла в себя, она тоже в реанимации.

Холодные, ледяные мурашки проносятся по всему телу. От непонимания накатывают слезы.

– Нет.

Дальше он задает уточняющие вопросы, на которые я бесцеремонно отвечаю «нет», мы прощаемся и я подхожу к администратору.