Измененные

Глава 1

Прищурив свои тигровые глаза, профессор нахмурился. Нежданные гости ломились в дверь его дома. Но он ничем не мог им помешать. Только стоял и наблюдал за ними. От подползшего по земле страха, сковавшего ступни, он не мог пошевелиться. Вязкий и колючий, страх прилипал к коже, моментально впитываясь.

Порыв ветра принес с собой не предвещающий ничего хорошего звук. Вдалеке грохотнуло: от двери остались только щепки. Ничего, в его подвале, куда им не добраться, лежит еще несколько запасных. Ему давно уже не нравилась эта дверь с металлической круглой ручкой, которую, в порыве спешки, он не мог открыть при помощи локтя.

Ухающее в груди сердце буравила слабая надежда, что, перевернув все вверх дном в доме, они уберутся. Не станут рыскать вокруг, обнаружив его... и не убьют. Не то, чтобы он боялся смерти. Он мог устроить себе вторую жизнь, но тогда его ждет незавидная участь.

А что же будет с экспериментом?

Нет! Тогда все точно пойдет прахом, и миллионы продолжат погибать. И смерть его близких, его самого будет напрасной — всего лишь одной из множества в этом безумстве.

Послышался рев, и Жорес мотнул головой, отбрасывая размышления в сторону. Прежде, чем его взгляд упал на кирпичный дом, он обнаружил среди увядающей растительности все еще зеленеющую листву томатов. На порог вывалили чудовища и начали хищно принюхиваться — плохой знак. Надо немедленно убираться отсюда.
 

Он переступил с ноги на ногу, будто раздумывая, и понемногу начал отступать. Сухостой треснул в тот миг, когда доктор уже понадеялся на удачу. Две пары глаз тут же метнулись в сторону раскинувшегося перед хижиной поля. Их чувствительные носы с новой силой втянули в себя воздух, и из пастей чудовищ вырвался радостный рык. Они почуяли запах живого существа, и, что лучше всего, это был человек. С ним легко разделаться, но прежде они поиграют, насладятся его болью.

Не чувствуя под собой ног, Жорес несся, как ему казалось, со скоростью ветра. В этом давал усомниться только нарастающий позади гул. Он начал приостанавливаться: все равно от них не скрыться. Слишком у них развито обоняние, слишком они быстры. Все слишком.

Кашлевой спазм сдавил горло, почти перекрыв доступ кислорода. Он остановился, сгибаясь пополам, в надежде вытолкнуть этот комок наружу. Но ничего не получилось. Перед глазами все окрасилось в красные пятна. В ушах послышался ток крови. Ко всему добавилось расфокусированное зрение, и профессор стал совершенно беззащитным. Потерянным.

А преследователи все ближе. Это можно понять по подпрыгивающей под ногами земле, прогибающейся под их весом.

"Неужели это конец?" — задался вопросом мужчина.

И тут он понял: какой бы ни была его жизнь, он не хочет с ней расставаться.

Трясущимися руками он вынул из кармана овощ.

Самоконтроля едва хватило на то, чтобы не сжать руку в кулак, превратив плод в кашу. Всего одно движение отделяет его от обретения жизни, и оно же может принести ему вечную смерть.

Наконец, приняв решение, он вгрызся в сочную мякоть.

В принципе, его руки могли вырастить любой фрукт или овощ, произрастающий в этих широтах. Но он предпочел томат. Их очень любила Сьюри. Его бедная Сьюри. И сейчас, запихиваясь полузеленой ягодой, он проклинал это решение.

Наспех пережеванный продукт камнем свалился в желудок. На вкус обычный овощ, разве что с легкой горчинкой.

"Ты все равно ничего не почувствуешь, пока не умрешь", — приободрил сам себя ученый.

"А ты умрешь", — подсказало подсознание.

Последний глоток ему пришлось делать уже в полете, по приземлении он больно ударился головой. Что-то теплое и липкое стекло по виску, размазалось по щеке. В носу начало щипать от запаха железа. Доктор попытался подняться, но не успел.

Его больно ударили в живот, на миг лишая сознания. Когда же оно с некоторой ленцой возвратилось обратно, то мир превратился в одну дикую гримасу боли.

Сквозь нее он услышал жалобный треск одежды, а самого доктора приподняли над землей, перевернув вверх ногами, и усердно потрясли, словно тряпичную куклу.

Взгляд изредка вылавливал из размазанного пространства мелькающие картинки. Иногда это были острые, топорщащиеся к небу зубы, иногда покрытые шерстью тела, или полные необузданной ярости налитые кровью газа. 

Твердая потрескавшаяся поверхность глиняной почвы вновь соприкоснулась с его затылком. После такого удара легкие лишаются последнего запаса кислорода. Перед тем, как окончательно впасть в беспамятство, он почувствовал, что его приложили чем-то неимоверно тяжелым, весящим целую тонну. Видимо, это был тот громадный валун, на который он любил забираться и наблюдать за своим полем. Вот тут его и обняла темнота: она, словно жвачка, прилипла к сознанию и долго не отпускала свою жертву.

                                                                       ***

В комнату (обставлена она была в светло-бежевых тонах с редким вплетением насыщенно-коричневых) через окно попал солнечный лучик. Он, словно играясь, подкрался к стоящей посередине кровати с резными ножками, на которой лежало двое молодых людей.

Вот девушка приподнявшись на локтях, наблюдала, как светлый лучик приземлился на лицо ее любимого. Тот почти незаметно поморщился. В свою очередь, из-под едва прикрытых глаз, юноша наблюдал за красавицей.