Изменись для меня

Глава 7

Глава 7.

Заиграла энергичная музыка, из-за которой хотелось визжать от восторга. Она бодрила и сводила с ума. Толпа тел двигалась в такт мелодии, как одно живое существо. И нас это всё больше и больше затягивало.

А где-то в начальном блоке, на подоконнике третьего этажа сидела Светка и рыдала, уткнувшись в грудь Константинова. Тот мужественно терпел и не шевелился.

- Знаешь, - всхлипнув, начала Светик, - ты сволочь.

- Знаю.

- Ты самый ужасный человек, которого я когда-либо встречала, – всё также уткнувшись ему в грудь, говорила она. – Я тебя даже ненавидеть не могу. Зачем ты так со мной поступаешь?

- А кто говорил, что будет легко? Мы слишком долго с тобой были вместе, и это вошло у нас в привычку.

Она отпрянула от него. Эти слова являлись чистой правдой и больно резали по сердцу. Как же ей хотелось, чтобы всё было по-другому.

- Я люблю тебя, – прошептала она куда-то в сторону.

- Знаю.

Светка зажмурилась. Как часто она слышала от него это «знаю», но никогда «я тоже». Она мечтала и надеялась, что он тоже её любит.

Никто из нас не знал, какие тревожные мысли крутились в её голове, когда они расстались. Ни я, ни Зинка не догадывались, что Светка хотела наложить на себя руки. И если бы нам такое сказали, мы бы никогда не поверили в это.

- Проблема в том, что ты никогда не любил меня, – беззвучно всхлипывая, обвинила она Васю. Он молчал, смотря в тёмное окно.

- Я… - начал он, но его прервали неожиданно появившиеся десятиклашки в изрядно подвыпившем состоянии.

- Ой! А мы думали здесь никого, – сказал парень. Девчонки, которые были с ним, захихикали. – Мы вам не помешаем, а то везде всё занято?

Не дождавшись ответа, они протопали к дивану и завалились на него. Достав пустую бутылку из-под пива, они начали крутить её на полу. За всем этим безобразием Константинов и Светик наблюдали в тихом шоке.

Слёзы высохли, и она поёжилась, наблюдая, как одна из девчонок потянулась за поцелуем к этому парню. А Вася, обняв её за талию, поставил на ноги и повёл прочь.

- Куда ты меня ведёшь? – уже на втором этаже тихо спросила она.

- Ты же пришла на дискотеку, так давай потанцуем.

- Я не могу пойти туда в таком виде. У меня тушь потекла, и нос красный.

- И опухший, – не сумев скрыть улыбку, сказал он. Светик надулась.

- Знаешь, что?

- Нет. Но знаю, что в спортзале сейчас темно и никто не увидит, что ты плакала. А тушь… сейчас вытрем.

И он достал платок, аккуратно вытер разводы туши и заставил её высморкаться.

- Ну вот, ты у меня красавица.

Она только фыркнула в ответ.

Тем временем, мы зажигали, бились в танце, как в первый раз. Всё вокруг потеряло значение. Тело двигалось по инерции, а голова была такой лёгкой, и казалось, что ты летишь. Так продолжалось час или два. Мы даже не заметили, как к нам присоединилась Светик. Вася оказался прав, в темноте было не видно её заплаканное лицо. И это её радовало.

Когда мы вчетвером уже выбились из сил, то дружно поползи в коридор.

- Как моё лицо? – спросила меня Света, когда мы оказались в хорошо освещённом коридоре.

- Нормальное лицо. Тушь слегка размазалась, а так…

- Спасибо. Тогда вперёд к зеркалу, – и как полководец ведёт свою армию в бой, Светик повела нас к зеркалу.

Весь оставшийся вечер мы танцевали, визжали, смеялись как сумасшедшие. И все наши проблемы, переживания ушли на второй план.

В субботу вечером я решила написать Наташке. Что-то давно от неё вестей не было.

Lolo: Привет, Наташка! Как дела? Чего не пишешь? У нас тут была дискотека. Ох,… и оторвались же мы.

Снова обдумывая случившееся на дискотеке, я вытянула правую руку перед собой и сжала кулак. Рука ещё немного болела, но эта боль была терпима. Как же теперь мне смотреть в глаза Макса? Как общаться с Олегом? Я так запуталась. Почему у меня всё не может быть по-простому? Всегда какие-то сложности.

Зазвонил сотовый.

- Алло? – вяло произнесла я, даже не посмотрев, кто звонил.

- Привет! Что делаешь? Может, выйдешь на улицу, поговорим?

- Привет, Олег! Поздно уже. Да и одеваться нет желания. Извини.

- Да ладно, не так уж и поздно. Подумаешь девять часов вечера. Ты же со мной будешь, или ты меня боишься? – в его голосе звучала издёвка.