Изнанка миров

Изгнание

- Линарин, ты понимаешь свою вину? - высокий статный мужчина сверлил взглядом молодую девушку с обрубками крыльев на спине. А ведь когда-то только они были её гордостью. Как же! Самые большие! Самые красивые! Волосы, которые некогда были багородного цвета чистого белого золота, теперь потемнели до до темно-русого, а в некоторых местах еще видны крошечные капли крови и несколько пуховых перьев. Глаза из серебристо-голубых стали серыми, и лишь непролитые слезы их немного осветляли.

- Да, отец... - Линарин запнулась, но быстро исправилась. - Всеблагой. Я принимаю свою вину. - сказаны эти слова были без горечи и без высокомерия. Она не гордилась, но и не горевала, только принимала свою вину - свой выбор, свою любовь.

- Как ты могла полюбить смертного? Разве ты не помнишь, что люди этого мира сотворили с твоим братом? Как ты смеешь предавать его страдания на кресте?

- Ты сам его туда послал! - падшая сорвалась на визг. Многие свидетели отпрянули к стенам тронной залы. Только её мать и брат остались на месте. - Ты отправил Иисуса к ним! Ты заставил его страдать! А за что? За то, что он их любил как братьев и сестер! За то, что он помогал им во время бедствий. Твой сын любил твоих созданий больше чем ты их. А ты его в Ад на трое суток еще отправил! Ты! Свое дитя!!! - девушка вновь сорвалась и рядом ударила красная молния.

- Это был урок, и он был усвоен... Ты была на моем месте три столетия, поэтому должна эти три столетия прожить в мире людей. День, когда я слег, станет днем, когда ты появишься в том мире. Ты будешь умирать телом, но ничто не даст покоя твоим душе и разуму. Каждый миг боли в том мире ты будешь помнить в каждой жизни. Истинное бессмертие даровано тебе, Проклятая. И каждое твое имя будет схожим с предыдущим, но никогда настоящего имени не вспомнишь. Свобода твоя будет принадлежать тому, кто назовет тебя Твоим именем и никак иначе! Да будет так! - огромная воронка стала затягивать девушку, и лишь красные молнии немного усмиряли её, давая время девушке сказать последние слова.

- Клянусь, Отче, именем Сущего, что стану сильнее тябя, Всеблагой. Я создам Свой мир, и он станет темницей для любого неугодного мне или Сестрам Добра, и будет он пристанищем для любого во всех мирах, кто не пожелает уйти в Рай или Ад, он будет для каждого тем, чего он достоин. Запомни, Отче, я превзойду тебя, и Боги не будут надо мной стоять - они падут. Ибо я - Судья и Добродетель, я - Щит и Меч, я - Пророк и Мессия для Чертогов всех миров. Я верну свои крылья и приумножу их силы. Это моя клятва перед Демиургами и Мирозданием, да будет так! - закончив, Линарин расслабилась и позволила воронке забрать себя  в один из миров Млечного Пути. Её провожали шокированные взгляды Демиургов и Богов, которые были на "казни" дочери одной из связок миров. Её мать только и успела, что мысленно пожелать удачи. А Мироздание уже дало знать другим Творцам о словах той, в душе которой нашли пристанище в равной степени Добро и Зло. Структура портала была нарушена силой Падшей и вместо того, чтобы привязать бессмертное существо только к одному миру, портал изменил структуру души. Теперь Линарин не зависела от Законов Миров и имела все шансы исполнить свою клятву, ставшую предсказанием во многих мирах.

В 1985г в каком-то городе на обочине появилась маленькая черно-белая кошечка - совсем котенок. Душа начала свою новую жизнь в маленьком теле.

- Мяу? (Кто я?) - прозвучал вопрос к миру, столь жалобный, что один из людей понял его и спросил.

- Пойдешь со мной, Лина? - маленькая рыженькая девочка протянула к котенку руки. Лина неуверенно поднялась на трясущиесь лапки и подошла к девочке, чувствуя её светлую душу.

Демиург, проследивший за точкой выхода Межмирового Портала, с искренним удивлением наблюдал за тем, как формировались связи между родственными душами, делая девочек истинными сестрами. Удивление быстро прошло и он усмехнулся.

" Теперь у Рыжика есть будущее, если эта кошечка та, о ком шумят Мира. А я еще на скуку жаловался! Интересно, сколько жизней будет у тебя, котенок?"

- Мряв? (что?) - кошечка обернулась, будто услышав вопрос Демиурга.