Кафетерий для спецназа

Пролог: десять лет назад

Майор Деметриуш Новак, заместитель командира отряда специального назначения «Вервольф», просматривал доставленную дежурным сводку происшествий, выделяя маркером «праздничные» происшествия — из главного управления затребовали отдельный рождественский отчет. Соломенная плетенка, увитая золотой лентой и бусами из рябиновых и можжевеловых ягод, обрамляла настенные часы. Время близилось к восьми вечера. В кабинете царила тишина. Неужели Анджей не позвонит? Отступился? Или нашел другой выход?

Новак потянулся, встал, подошел к окну и выглянул на улицу. Возле КПП стояли двое. Майор Анджей Розальский, заместитель начальника городского отделения полиции, разговаривал с оборотнем в гражданской куртке. Мелкий и упрямый снег припорошил звезды на погонах Анджея, осел на темных волосах его собеседника кружевной шапочкой. Анджей покачал головой, хлопнул темноволосого по плечу. Тот развернулся и побежал к стоящей возле обочины машине — поскальзываясь на ледке в тонких осенних туфлях. Деметриуш вернулся в кресло и уставился на внутренний служебный телефон. Тот немедленно и деликатно затренькал.

— Новак слушает.

— Демчо, я внизу, на КПП. Можно подняться и поговорить?

— Заходи.

Положив трубку на допотопный аппарат, Деметриуш позволил себе глубокий вздох. Навалилось неприятное ощущение, что Анджей собирается накинуть на него удавку. Сейчас накинет, а потом годы затянут.

«Да что я себя заранее на беды настраиваю? Камул подаст, Хлебодарная вывезет... как-нибудь обойдется».

Стрелка часов щелкнула, задевая цифру XII. Плетенка задрожала, одна из можжевеловых ягод упала и покатилась по полу, словно пыталась найти и изгнать Демона Снопа, притаившегося среди канцелярской мебели. Люди и оборотни чтили зимнее солнцестояние — каждый по-своему. Люди верили, что в этот вечер случилось рождение их Бога во плоти, и звезды, зажженные ангелами, привели пастухов и волхвов к хлеву, где Богоматерь лелеяла младенца. Оборотни праздновали изгнание Демона Снопа. По их преданиям в этот день Хлебодарная отхлестала можжевеловым веником нечисть, портившую зерно в амбаре, и тем самым спасла племена от голодной смерти — суровая зима лишила леса дичи и поставила лис и волков на грань вымирания.

Чем теснее переплетались судьбы народов, тем больше общих черт находилось в праздниках. Люди начали добавлять можжевельник в рождественские венки, оборотни — перевивать солому золотыми лентами и привязывать блестящие колокольчики. Изменилась и выпечка. Люди научили оборотней приправлять зимнее печенье имбирем, а лисы открыли людям секрет сосновой коры — она, промолотая и добавленная в муку, изгоняла из жилища злых духов. Звучали псалмы в храмах, вечерами светились украшенные гирляндами ёлки, полыхали костры, пожиравшие соломенные подношения и окуривавшие города и села можжевеловым дымом. Завершал декаду День Подарков — а от такого чудесного праздника кто откажется?

— Тук-тук! — Анджей толкнул дверь, вошел, прикрываясь, как щитом, стеклянной банкой с притертой крышкой — чаем с травами и сухофруктами. — Я с подарком. На денек раньше, чем положено, но, думаю, Камул с Хлебодарной не обидятся.

— Присаживайся, — Деметриуш указал на кресло для особо важных посетителей, отодвинул бумаги, щелкнул кнопкой электрического чайника.

Ему пришлось снять причудливую оплетку и приложить усилие, чтобы откупорить банку. Летний аромат завис в воздухе, вытеснил можжевеловый дух. Новак зачерпнул заварку ложкой, насыпал в стеклянный чайник, залил кипятком и выставил на стол чашки и кусковой сахар.

— Ты знаешь, почему я пришел, — глядя на расправляющиеся цветы и листья, проговорил Анджей. — Возьми парня в отряд. Должен буду, отплачу, чем смогу. Я его прикрывал, сколько мог. Сегодня мне влепили выговор за злоупотребление служебным положением в личных интересах.

— Его уволили? Служебное несоответствие?

— Я уговорил начальство принять рапорт по собственному желанию.

Деметриуш залип взглядом на чайнике, прислушиваясь к себе. Он мог отказать Анджею. Не вмешиваться в чужую судьбу, устраниться, пустить дело на самотек. Избежать неминуемых неприятностей, в конце-то концов.

— Это же он меня нашел, — глухо сказал Анджей. — Командир поискового отряда велел сворачиваться, а он полез в подвал, где воды по колено было, добрался до третьей комнаты, дверь вышиб, когда меня услышал. И врача заставил на месте реанимационные мероприятия провести. Если бы мне сразу брюхо от аконита не промыли...

— Я думал, врач сам...

— Нет. Он наорал, пригрозил, и...

Деметриуш прикоснулся к горячему стеклу, подержал, запоминая боль припёка, и согласился:

— Ладно. Возьму.

Анджей просветлел, набрал воздуха в грудь, но Деметриуш оборвал его резким взмахом руки:

— Прикрывать не буду. Удержится в отряде — так тому и быть. Не уживется — пойдет в супермаркете на дверях стоять.

— Твое право. Спасибо, что не отказал. Я твой должник.

— У Камула на полях сочтемся. После Дня Подарков пусть в канцелярию зайдет, подаст рапорт. Рассмотрю обычным путем.

Анджей кивнул. Деметриуш поднял чайник, чтобы налить чай в чашки. Несколько можжевеловых ягод сорвались с плетенки и заплясали на линолеуме, скрепляя договор.