Как белый теплоход от пристани

2003, Февраль (2)

19 февраля

Записки начались не так, как я хотел – тяжеловато. Между тем я человек, как ни удивительно, весёлый, люблю посмеяться и стараюсь это делать регулярно раз в неделю. Но стои́т настроение в горле, как засор в сливной трубе, и собственные шуточки в рот не пропускает – приходится довольствоваться шутками других.

Вчера в «Ведомостях»:

«Государственная медицина должна стать лучше и дешевле. Подтолкнёт её к этому смена принципа финансирования и суровый контролёр – Пенсионный фонд России».

Если верить статистике, у меня есть ещё семь дней, чтобы расхохотаться. Жду-с...

26 февраля

Статистика не подтвердилась. Вынужден пробивать засор анекдотом:

«Поручик Ржевский рассказывает офицерам:

— Вчера был на похоронах в знатной семье. Выносят покойника. Заиграла музыка. Все в оцепенении, а я ничего – даму пригласил!..»

Перечитал его дважды.

Трижды.

Норму шуток придётся менять на «раз в месяц»...

27 февраля

Дабы немного облегчить тяготы работы над собой, одолжил у Иры книгу. Зарисовки Фаины Раневской о собственной жизни. После Женьки и вышеупомянутой Иры она единственная, с кем мне так вселенски хорошо. Когда сквозь бетонные стены времён ты ощущаешь с человеком единство переживаний и чувствуешь с ним прочную соединённость мысли, тогда «хорошо» становится вашим общим достоянием – неопределённым, как воздух.

Тётя Фая – дама уникальная. Она умеет такое, из-за чего делается мучительно стыдно. Стыдно быть бескультурным, ограниченным, угрюмым; стыдно гордиться тем, что ты самодостаточен и ни в ком не нуждаешься, потому что на самом деле просто одинок. Она дразнит, тревожит, радует, наставляет, ужасно смешит, знакомит с актёрами ушедших подмостков. В общем, отвлекает и от Ржевского, и от его танцев, и от похорон. Я окунаюсь в её строки, погружаюсь в её мир и встречаю там людей эпохи Красоты, Ума, Просвещённости, Отзывчивости, Честности, Любви.

Похоже, люди в ту эпоху были, что дети. Они жили так, словно эти ценности – вечны. Я ведь так же думал когда-то. Лет до двенадцати, когда впервые узнал о правилах дворовой войны. С тех пор я всё больше убеждаюсь, что «вечные ценности» никому не нужны. Они потому и вечны, что никто и никогда по ним не сверялся, никто себя по ним не равнял, иначе давно скорректировали бы их под естественную тягу человека к моральному уродству. Их всегда держали только для гимнов, лозунгов и романтических вздохов. Что написать на это? Жаль, что эпоха взрослых детей ушла безвозвратно на страницы воспоминаний...