Как Бузова

Как Бузова

В телевизоре пела Бузова.

Кристи чуть-чуть прибавила звук.

Оля с волосами из голубого лунного стекляруса, в жемчужном платье «рыбацкая сеть», с «морской раковиной» вместо трусиков агрессивно двигалась, легко держа на привязи зрительский глаз.

«Твои слова — водица. Так — не годится», — протестовала Ольга. И босыми ногами что есть мочи била по тёмной экранной воде.

Вода искрилась!

Искрились от восхищения и глаза Кристины. Ей нравилась Бузова.

Она хотела быть как Бузова!

* * *

Приёмная дорогой платной клиники, где в эту минуту Кристина сидела на ресепшен и пялилась в телевизор, пока пустовала.

Час был утренний. Ранний. Зимний.

Тёмное окно мерцало уличной предновогодней иллюминацией. До боя курантов оставалась пара недель. И Кристи нежилась в атмосфере волшебства, как в тёплой ванне.

Ей было приятно сидеть одной в новогоднем убранстве стерильного холла с дизайнерской модной искусственной ёлкой в углу; с глянцевыми журналами, пахнущими пробниками парфюмерных новинок, лежащих на низком столике; с блистательной Бузовой в телевизоре.

Кристина размечталась.

Близилась новогодняя вечеринка, на которую были приглашены все сотрудники клиники.

И, конечно, там будет невролог Кротов. А у Кристи на невролога были планы.

И только Кристи задумалась о вечеринке, как дверь приёмной отворилась и в холл вошёл Кротов.

«Музыку слушаешь? — царапнув Кристи колючим взглядом вместо приветствия то ли спросил, то ли просто сказал невролог и, уставившись в телевизор, стал разматывать красиво завязанный на шее шарф, чем слегка уменьшил свою элегантность. — Красивая баба, эта Бузова…»

И Кротов прошёл к себе в кабинет. А у Кристи лёгкие, как в сауне, опалило жаром.

То была ревность!

* * *

Это своё платье Ирочка Кротова называла концертным.

Вслед за портнихой, которая его шила.

Ире нравилось это слово (пусть и не ей самой подобранное) по отношению к её любимому наряду, сильно облегающему грудь и талию, расходящемуся книзу, как чашечка цветка, подолу.

В концертном платье Ирочка смахивала на артистку. На Людмилу Гурченко в фильме «Карнавальная ночь», где та на фоне циферблата пела песенку про пять минут.

По крайней мере, так думала сама Ирочка.

Ирочка вынула платье.

Близился Новый год, а значит, и вечеринка в платной клинике, где её муж, доктор Кротов, трудится неврологом и где Ирочка была обязана достойно соответствовать своему умному супругу.

А главное, «утереть нос» разным сопливкам вроде администраторши Кристи, чтоб знали, кто в доме хозяин! А то, как говорится, «кот из дома — мыши в пляс».

Ира сладила из платья синее синтетическое гнездо и поочерёдно сунула в него ноги.

И не было б беды, да только платье повстречалась с талией!

Сердце Ирочки ёкнуло. Глухо бухнулось в пятки. Молния не сошлась! Она пыжилась, ребрилась, грозилась разойтись!

«…Ты разводил умело, но я не хотела разводиться», — пела в телевизоре Бузова.

А у Иры из глаз брызнули слёзы.

То было отчаянье!

* * *

Доктор Кротов сидел один у себя в кабинете, погружённый в тяжёлые думы. Он только что начитался «в контакте».

Там он узнал, что его бывшая одноклассница, красивая троечница Бобошкина, махнула отмечать Новый год в тропическую страну.

Кротов представил Бобошкину, сидящую на берегу океана. Бобошкина сидела там в синем парике из страз и стекляруса, в платье «рыболовная сеть», связанном из серебряных нитей; в трусиках на ниточках «морская раковина»…

Кротов сник.

«Вот почему одним всё, а другим — ничего?» — думал невролог.

Кротов пытался дойти до сути, понять, почему Бобошкина сейчас сидит под пальмой с мартини в руках, а он сидит то с нервными больными в кабинете, то с глупой Кристи в приёмной, то с женой дома, которая обожает платье а-ля Людмила Гурченко?

«Эх, махнуть бы на Тенерифе с какой-нибудь Бузовой! — подумал невролог. И даже тихонько запел: «Твои слова водица… так не годится».

То были мечтанья!

* * *

— Чё не так? — массажист в упор смотрел на Ирочку.

Ирочка смутилась.

Она не привыкла раздеваться перед незнакомыми мужчинами…

И вот теперь, околевшая, посиневшая, покрытая гусиной кожей, она стояла в одном нижнем белье перед изучающим взглядом массажистом, которому она доверила свою судьбу.

Массажист Павел, светловолосый крепыш, ждал ответа.

Ирочка, будучи в замешательстве, тем не менее успела заметить, что массажист приблизительно её возраста и что простое грубое лицо: губастый рот и белые пушистые ресницы — делают его похожим на Емелю из мультика про щуку.

— В платье не влезаю, — ответила она.

— Сильно не влезаешь? — слегка оттянул кожу на Ирином боку бесцеремонный Павел.

— Не сильно. Но не влезаю, — пожаловалась Ира.

И массажист предложил Ире лечь на кушетку.

— Так… а что мы сегодня кушали? — задал вопрос Павел, а Ира с наслаждением почувствовала, как его тёплая, умасленная цитрусовым снадобьем рука глубоко скользнула по левой икроножной мышце.

Ирочка замешкалась.

Прикосновения мужских рук (пусть и в косметически-оздоровительных целях) её взволновали.

И ей вдруг стало стыдно признаться Павлу, что с утра она съела сосиску, кусок белой булки и ещё чай пила.

— Салатик ела, — неожиданно для самой себя соврала Ирочка. — Морковный!

— Салатик — это хорошо, — похвалил выбор Иры массажист. — А на обед обязательно скушайте рыбу.

— Щуку?

— Ну почему сразу щуку? Не обязательно. Любую другую рыбу…

* * *

И Павел рассказал Ире о пользе разных рыб и другого здорового питания.

Рассказчик из Паши был «не ахти». Но он старался как мог! Ещё одна клиентка, пришедшая за массажем в конце года, сулила выгоду. Паша хотел приручить Иру, чтоб получить с неё сильно нужные ему сейчас недостающие финансы. Деньги Паше были очень нужны!