Как говорил мой отец

Как говорил мой отец

Как говорил мой отец: «Никогда не знаешь, куда тебя заведет жизнь. На что заставит согласиться и от чего отказаться». 
Будь ты хоть тысячу раз богат, не вздумай говорить и зарекаться. Не вздумай даже думать о том, что никогда не будешь жить бедно. Я тоже так думал. 
У меня было все. Может быть, не все богатства мира, но на жизнь хватало. Больше чем просто хватало. 
Вот и я, никогда бы не подумал, что буду здесь. В этой помойной яме. Не жизнь, а сказка. И как я до такого скатился? А казалось ведь, что впереди меня ждет только счастье. Но, как говорится, любовь разбилась о быт. Хотя в моем случае не любовь, а надежды. Которые, кстати говоря, разбились о быт с такой силой, что и осколков не собрать. 
В юношестве мир казался другим. И отношение мира к людям было другим. Но едва я достиг совершеннолетия и начал сам принимать решения, то понял, что жизнь никого не щадит. 
Мне тридцать пять и иногда, проходя по местам своего детства, я встречаю одноклассников. Точнее сказать я вижу взрослых, уставших людей, которые когда-то, так же, как и я радовались каждому дню. А теперь каждый день встречают с хмурым лицом и одной только мыслью: «Опять!» 
- Наливай бочка, наливай! – кричу я своему закадычному другу. А Бочкой он зовется из-за фамилии Бочкарев и из-за того, что такой же круглый как бочка. 
И он льет. Руки его трясутся, зима на улице. Но льет точно, словно минзуркой мерит. 
Точно по краю. Ни капли мимо. 
- Взяли, вздрогнули, выпили, - пробасил он. 
Так и сделали. 
Хорошую стали водку делать. Очень хорошую. Раньше она и горло садила и горькой на вкус была, и дышать после того как выпьешь невозможно было. А сейчас одно удовольствие. Выпил, выдохнул и все… и тепло по телу расходится. А сейчас-то, тепло самое оно. 
Выпили рас, выпили два, потом и три… а потом мне и считать незачем было. 
Потом снова день закончился, не успев начаться. То ли это из-за того, что темнеет рано, то ли из-за водки. С помощью нее гадины, тоже темнее рано.   
Вот просыпаюсь я и думаю: «Какого хрена я тут делаю?» Меня блохи кусают. Или клопы или вши… не важно. Кусают заразы и больно так кусают. Перед глазами желтый потолок. Почему желтый? Потому что здесь курят постоянно. Слева гора мусора и рваные матрасы. Справа кто-то храпит. Похоже это хозяин квартиры. Не помню, как его зовут. То ли Хромой, то ли Харум… не важно. 
В другой комнате кто-то дрыхнет на таких же рваных матрасах. Среди тряпья: старых одеял, простыней, шуб, курток и штанов, затесались два влюбленных тела. Ну, как влюблённых – так, на одну ночь и не более. 
А я оказывается на полу спал. Хорошо дубленка плотная Хотя все равно спину тянет. Как же башка гудит, сил больше нет. 
Похмелиться охота. 
Стоп! 
Я только что думал завязать со всем этим, а сейчас уже похмел ищу. 
Нет, с такой головой явно не завяжешь, лучше вначале дерябнуть немного. 
Но не судьба мне дерябнуть. Пару капель в одной бутылке. Пара в другой. Только организм дразнить. 
Вышел я на улицу, денег нет, курить охота, но курить-то не выпить. Курить я быстро нашел. Спросил прохожих, они и дали, а вот выпить. Выпить бы. Ах… никогда бы не думал, что до такого опущусь. Когда-то стыдно было, а сейчас уже плевать на все. Время не то, да и я свыкся. Вон, от водки раньше морщился, а теперь как воду пить могу. 
Эх… долбануть бы. Холодно блин. 
Интересна как они там, проснулись уже все. 
Не вернусь! 
Не вернусь больше туда. Никогда не вернусь в эту долбанную квартиру. К этому Харуме. Рожь больше этих видеть не могу. Пьяные беззубые, опухшие, грязные. Фу, мерзость. 
А почему, в общем-то мерзость, если и моя такая же. Я глянул в зеркало, и действительно такая же. Даже фингал под левым глазом еще не сошел. 
Весь день я бродил по городу размышляя над своей жизнью. Иду я, размышляю, а как подвернется момент, мелочь стрельну или еще чего… короче говоря на чекушечку я настрелял и даже настроение сразу поднялось и размышлять легче стало. А сейчас вылакаю ее в одно лицо и еще лучше размышлять станет. 
И выпил. И хорошо стало. 
Больше кутаться в эту дубленку не надо, и без нее тепло. Распахнул и иду довольный по городу. 
Гляжу, впереди лицо знакомое. 
Но знакомое оно из прошлой жизни. Из той, когда я ходил на работу. Когда планировал, считал, надеялся, жил. 
Видел его. Точно видел. А кто такой, ну хоть убей, не скажу. 
Вижу и он на меня смотрит.  Мужик, лет под пятьдесят, в пальтишке черном, в шапке, кожаных перчатках. Идет, по снегу похрустывает и глаз с меня не сводит. 
Мне даже неприятно стало от его взгляда. Я возьми и отвернись. 
- Эй! – окликнул он меня, когда я стал углубляться во дворы. 
- Чего? - ответил я и тут же вспомнил кто это. 
Дядюшка это. 
Старый мой дядюшка, которого я не видел уже лет десять, в общем-то как и всех других из своей семьи. 
- Ты ли это? – спросил он. 
Я опустил взгляд, и он понял, что это я. 
Он кинулся ко мне. Обнял меня. И не побрезговал ведь моим видом, не постеснялся прохожих. Нет. Крепко сжал меня. Не по-стариковски совсем. 
- Пойдем со мной. Пойдем. 
- Куда? Зачем? Я не хочу, - отпирался я. 
- Пойдем. 
В итоге я пошел и оказался у него в квартире. Жена его умерла, дети съехали и остался он один в трех комнатах. 
Вначале он отмыл меня и постриг. Неудивительно, ведь я еще тот рассадник заразы. Я особо и не сопротивлялся. 
- Где это так тебя? – спрашивал он, когда стриг космы и видел эти шрамы на голове. Где-то шрамы, а где-то еще незажившие раны. 
- Было дело. 
- Родителей-то видел своих? 
- Нет. 
- У матери твоей инсульт был. Парализовало ее. Отец ухаживает теперь за ней. Навестил бы их. 
- Навещу, - соврал я. 
Ну, куда я такой? Куда? 
Пьяный, вонючий, рожа как кирпич стала от морозов. Лысый как тюремщик. Не навещал десять лет, а тут на тебе, объявился ни свет, ни заря. Вот он, какой я хороший и добрый сын. 
Куда мне таким. 
- Точно навестишь? 
- Да точно, точно. Ай, больно, - схватился я за голову. 
- Терпи, там волосы в рану вплелись, надо обрезать. 
Обскубал он меня. Перевязал голову. Дал чистую одежду и положил в комнате спать. 
На следующий день он на работу уехал, а меня одного оставил. 
И доверил же. 
Целую квартиру доверил с мебелью и техникой. А может и деньги где-то найдутся. Хороший мужик. 
Давно я так не спал. Открыв глаза, я понял, что в квартире не воняет. А потолок здесь белый. Простыни пахнут свежестью, и меня никто не кусает под одеждой. Да и одежды на мне нет. Трусы и всего-то. 
И вот лежал я и думал. Как жизнь-то повернула круто. А ведь не решись я тогда завязать со всем этим, ничего бы и не вышло. Возможно опять бы проснулся в той квартире. Или в метро бы где-то… Или в коллекторе. А может и на вокзале.  Где угодно, но не здесь, где чисто и приятно. 
И хотя выпить безумно хотелось, я решил терпеть, во что бы то ни стало.   
- Давай, приводи себя в божеский вид и поедешь к родителям. 
Стоит заметить, что я врал ему тогда, а сейчас уже и сам намерен поехать к ним. Нехорошо ведь так. Сын я все-таки или нет. Очухаюсь и обязательно поеду. Правда, что говорить им не знаю. Ну это ладно. На месте разберусь. Может и не придется совсем говорить ничего. 
Два месяца. 
Целых два месяца я жил у своего дядюшки. Не брал ни капли в рот и даже помогал делать чертежи по работе дядюшки, за что он мне платил маленькую зарплату. На курево и еду хватало и то ладно. 
А как тянуло выпить… 
Казалось бы, глупость неестественная. Ведь знаю же куда меня вновь затянет это. А вот куда… 
К ним же… точнее к таким же как они. Которые стоят у магазинов и палаток. Обшарпанные, грязные, вонючие, приставучие и вечно пьяные. Зачем менять то что есть у меня сейчас, на вот это. Ни одного объяснения нет зачем менять, а все-таки тянет. 
Но я решил твердо. Как я говорил у меня уже завелись некоторые денежки. Уж очень мне хотелось родителям привести чего-нибудь. Неважно что. Паршивую безделушку, а уже приятно будет. 
А как увидят меня в новых одеждах. Здорового, солидного, то им приятно будет. А будет им приятно, будет приятно и мне. 
Два месяца мы прожили, душа в душу. 
Настал день, и дядюшка сказал мне адрес родителей. 
Я взял конфет, взял букет на собственные деньги. Взял шампанское, так, чисто для вида и не более. 
Поехал. 
Помните я говорил, что зимой дни становятся короче. Вот и сегодня, день стал намного короче, когда здоровый мужик, которого я не сразу узнал, решил стрельнуть у меня сигаретку. 
- Нихрена ты даешь! – крикнул на всю улицу Бочка. 
Желтый потолок. Слева гора мусора, справа бутылки и недоеденные консервы. Снова кто-то кусает под хорошим пиджаком и белой рубашкой. Снова голова как наковальня. Только теперь я на матрасе. 
И правда: «Никогда не знаешь, куда тебя заведет жизнь. На что заставит согласиться и от чего отказаться».