Как испечь пирог и спастись от короны

Пролог

Как только первые лучи зимнего солнца коснулись моих пальцев, я вытерла пот со лба.

– Кара, пора, – сказала мать, стоявшая тут же и украшавшая очередной праздничный торт.

Так странно, казалось бы: ей, этой дородной, постаревшей раньше времени женщине, принадлежит эта пекарня, а сладкого мы почти не ели. Мы могли взять несколько пирожков с сахарной пудрой, которая вечно прилипала к губам и с тягучей карамельной начинкой, таявшей во рту, но смотреть на сладкое после таких кулинарных марафонов смотреть совершенно не хотелось, да и после дегустации бесконечных начинок увлекаться десертами не было никакого желания.

Отчим ушёл вздремнуть четверть часа назад, закончив свою работу – караваи и пироги с обычными, не сладкими начинками уже стояли в печи, но совершенно не были готовы. Жаль, вот от кусочка стряпни Фэрда я бы не отказалась.

По кухне носились ещё два поварёнка, но их точно не получится привлечь к помощи на сегодняшней ярмарке. Обычно этим занималась Агнесс, но вчера она сказалась больной и под витиеватые ругательства матери была выпровожена на больничный, с которого она не выйдет, потому что заодно получила расчёт. В такие моменты я ненавидела мать – выгнала помощницу, и все её обязанности легли на меня, а ведь через две дюжины дней мне предстоит вернуться в институт и сдать экзамены, и я была совершенно не готова – совсем как те пироги.

– Иду, – пробормотала я, ставя тяжёлый поднос в печь и выбегая из кухни, а на ходу подавляя зевок.

Мне предстояла нелёгкая задача – привести себя в порядок и сделать это за четверть часа. Праздничная ярмарка уже совсем скоро откроет свои двери для жителей столицы и путешественников.

Стараясь смыть холодной водой с лица красноту, оставшуюся после печи, нечаянно задела браслет, который был со мной с самого детства. Поморщившись от боли, я стёрла несколько рубиновых капель, прокатившихся по ладони и пальцам. 

Так больно, до выступающих на глазах слёз, бывало редко. Лишь когда дар, заблокированный этим артефактом, просачивался наружу, и в доме билась посуда, а семья ходила на цыпочках, боясь меня разозлить. И, честно сказать, причины для обиды и гнева у меня были. Мать родила меня от мужчины, чьего имени я ни разу не слышала, и мне передалась его способность к магии. Испугавшись не то позора от связи с аристократом, не то дара, управлению которым никто не мог меня обучить, мама обратилась  к умельцу: он сделал артефакт, что причинял мне постоянную боль. Но мать, ненавидящую магов, это удовлетворило.

Наскоро забинтовав руку, я натянула тёплое шерстяное платье и сверху, замотавшись платком, накинула стёганое пальто, отороченное мехом. Всё же стоять на улице мне весь день, и даже доступ к горячему чаю и сладостям не спасёт от пронизывающего столичного ветра, что носится по центральной площади.

Путь до места предстоящей торговли я проделала в экипаже, и пока ждала повозку со своим товаром, немного привела прилавок в порядок. Как легко было бы, умей я управляться с магией: взмахнула рукой, пробормотала заклинание, и снега, навалившего на полированное дерево – как не бывало… Кажется, тяжкий вздох, вырвавшийся у меня, был бы понятен даже самому радостному человеку. Всё же, взрослея, с каждым годом я всё более чётко осознавала, чего именно меня лишила мать, каких привилегий и комфорта.

Бойкая торговля отвлекла меня от упаднических мыслей, и за весь день я ни разу не обратила внимания на пульсирующую боль в запястье и не сразу вспомнила о раздумьях, терзавших меня всё утро.

Уже под вечер, когда площадь освещали разве что молодая луна и неяркие огни фонарей да цветных гирлянд, моё внимание привлёк покупатель, скромно и обыденно вставший в очередь к моему прилавку.

Его верхнюю половину лица закрывала чёрная бархатная маска, взгляд с который словно соскальзывал. Нетрудно было догадаться, что это артефакт, подобный тому, что я носила на запястье, только вот скрывать свою внешность не было запрещено и не каралось смертной казнью в отличие от блокировки дара, тем более у ребёнка.

Неприятный холодок пробежал по спине. Оставалось лишь надеяться, что короткий разговор, за который я уточню, чего именно хочет клиент и назову сумму, не принесёт проблем. Свою внешность, выходя в город, скрывали многие аристократы, и никогда было не узнать, кто стоит перед тобой – судья Верховного суда или сын провинциального барона. Чем они руководствовались – неизвестно, но мне порой думалось, что хотели попросту вкусить обычной жизни без сложного протокола и расшаркиваний… Хотя помимо сильных мира сего в таком виде на улицах столицы могли появляться и разыскиваемые преступники – года четыре назад я сама была свидетелем ареста. Задержанным оказался маг, похитивший несколько редких и очень ценных книг из королевской библиотеки.

Очередь приближала меня к незнакомцу. Несмотря на то, что я уже пару дюжин раз представила, как поприветствую его, как спрошу, что ему угодно – стоило мне наткнуться на пронзительный взгляд изумрудных глаз, как все заготовленные реплики вылетели из головы. Ровно в этот момент прозвучал бой курантов и раздался громкий голос, усиленный магией – «Ярмарка закрывается». Такое предупреждение звучало и четверть часа назад, и час назад, но было всеми проигнорировано, а теперь я слышала недовольный гул толпы.

– Ну мне-то продадите булочку с малиной и сливками и стакан чая? – спросил незнакомец, выводя меня из оцепенения.

– Да-да, – я засуетилась, едва не уронив пустой поднос и чуть слышно ругнувшись. Мужчина усмехнулся, но молча продолжил ждать. – Приятного аппетита, – сказала я с дежурной улыбкой, протягивая свёрток с его заказом. – С вас четверть гарлха, – мне вдруг вспомнился урок истории в институте: название денег пошло от расы, когда-то населявшей наше королевство.