Как насчёт нас?

Как насчёт нас?

А ты терпела меня,

Такого провального.

А я восхищался тобой,

Моя идеальная.

— Виктория Сергеевна, — в кабинет вошла моя секретарша — Оленька. Милая девчушка, которую я взяла практически сразу после колледжа два года назад, превратилась в настоящую леди. Милые платьица сменились на черные строгие юбки и блузки, а длинные русые волосы, волнами струящиеся по плечам, сменила довольно короткая стрижка и пепельный оттенок волос. Даже ее движения стали более женственными и грациозными: девочка повзрослела. Я знала, что именно Оленька сейчас войдет в кабинет, ведь только у этой малышки были металлические набойки на каблуках у нас в офисе. И этот звук знатно раздражал сонную меня утром, но кричать на свою секретаршу, тем более, такую милую — запрет для меня. Главное, что она справляется со всеми делами и готовит вкусный кофе, — я принесла вам вот это, — она кладет на стол красную папку с документами. В красной папке находятся только те бумаги, которые требуют немедленной подписи или просмотра, но у меня нет желания даже смотреть в их сторону. Не так давно наша компания «ТЖ» («Твое Жилье») по строительству многоэтажек запланировала постройку здания для какой-то фирмы. Соответственно, мы все сейчас на ногах и работаем в поте лица.    

 — Оставь, — тихо выдыхаю я и откидываюсь на кресло. Я устала. Мне нечем дышать. — Я посмотрю позже. Принеси мне, пожалуйста, чашечку кофе, — выдыхаю, а тогда прикрываю глаза. Моментально на меня нападают мысли о вреде кофе, и я подрываюсь. — Нет! — выкрикиваю я, а тогда понимаю, что слишком эмоционально среагировала, тем самым напугав Оленьку. Девушка скривилась и отступила на шаг назад от стола. Не бойся, девочка моя, я просто, в принципе, эмоционально нестабильна. — Чай. Сделай мне лучше чай, — успокаиваюсь моментально и протираю глаза.      

 — Конечно, я все сделаю, — тихо говорит Оленька, но я чувствую, что ее что-то гложет изнутри. Я не садистка, поэтому поднимаю глаза и пронзительно смотрю на нее, ожидая ответ: она хорошо разбирается в моей мимике, соответственно сразу понимает, что же мне нужно. — Ярослав Викторович попросил рассмотреть и подписать эти бумаги срочно. Он сказал, чтобы вы сами принесли их ему, ведь они очень ценны, — тараторит Оленька, но мне было достаточно просто имени моего начальника, чтобы моментально разозлится. Этот придурок ничего без меня не может. Неужели этот мудак и правда думает, что моя секретарша украдет эти ебучие бумажки, а тогда свалит в закат? — Ярослав Викторович сказал, чтобы вы внимательно рассмотрели планы строения и подумали над размещением входов и выходов, а также парковки. К тому же вы сегодня должны ему отчитаться о строительстве многоэтажек на улицах Колесницкой и Ветровой, — Оленька пытается рассказать о всех планах этого придурка. А говорит она о нем очень много и очень мечтательно. Ведь Ярослав — мужчина мечты каждой двадцатилетней девушки.

    Ну, а я больше не мечтаю.  

 Девушка уходит, осторожно закрывая за собой дверь. Она ощущает исходящий гнев от меня, когда речь заходит о шефе, но считает, что проблема в том, что я просто не переношу руководство. И я даже рада, что она не знает о моих связях с этим человеком, потому что это бы моментально разрушило наши образы на работе. Мне все еще не хочется смотреть на эти бумажки, но я открываю папку. От диаграмм, графиков, текста и эскизов болит голова, но я выдыхаю и пытаюсь сфокусироваться. Через десять минут Оленька заходит в мой кабинет с чашкой ароматного чая. Я вдыхаю запах этого напитка и чувствую облегчение. С каждым глотком чая усталость моментально уходит, и я быстрее начинаю работать.

* * *

      Через минут сорок я закончила изучение бумаг и распечатала отчет. Говорить мне не хотелось — пусть это делает отчет, старательно приготовленный мною заранее. Я допиваю одним глотком весь оставшейся и остывший чай, беру бумаги и выхожу с кабинета. Оленька сидит за своим рабочим местом и сразу же встает. Зачем она это делает, я не понимаю, но, если этой девочке так хочется, не имею ничего против.   

   Кабинет моего начальника недалеко, следовательно, я быстро прохожу кабинет программистов, отвечая кивком на приветствия. Стучусь в дверь, но я не жду ответа: мне не нужно приглашение. И он об этом знает. В кабинете, как всегда, много растений и светло. Мужчина сидит за своим столом, внимательно рассматривая меня. Я знаю и без тебя, что выгляжу лучше всех твои сучек вместе взятых. Мое белое платье с глубоким декольте сразу приковывает твой взгляд, ведь ты, естественно, помнишь все изгибы моей фигуры. Ты касался губами моей шеи, оставляя на ней багровый отметины, а руками ласкал и спину, и ягодицы.  

     Не смотри на меня.  

     Мне это уже не нужно.   

  — Добрый вечер, — спокойно начинаю. Я отвыкла уже от этих стен и атмосферы этого помещения. Здесь все так и кричит, как все замечательно в этом кабинете, но, на самом деле, эти стены видели всё. А мои слезы и его крики — особенно. — Я принесла бумаги. Красную папку я просмотрела. Сомнительные моменты подчеркнула. Там же вложен лист с информацией о входах и выходах, а также о парковке. Отчет оставлю здесь, я там все подробно расписала. Если вам что-то не нравится, подчеркните и передайте через мою секретаршу, — киваю себе в знак согласия, что так будет безумно удобно и мне, и ему. — А, и не переживайте, Оленька не украдет бумажки: у нее своих достаточно, — я поднимаю глаза и внимательно рассматриваю его темно-синие глаза. Я не смотрела на его одежду, но уверенно могу сказать, что на нем рубашка в цвет глаз, черный галстук и черные брюки. Я помню грубость его больших ладоней на моих бедрах и теплоту широкой мужской груди. — Я могу идти? — голос немного срывается, но я не хочу плакать. Я просто устала скучать по нему.