Как спрятаться от короля

Как спрятаться от короля

Дорогие мои читатели! Этот рассказ я писала для конкурса по музыкальной литературе. Поэтому в тексте есть разбор музыкального произведения. Я специально выделила его курсивом. Поэтому, если Вы не являетесь музыкантом и ничего не понимаете в музыке, смело пропускайте его и читайте дальше. Я вас всех очень люблю!

Данная работа представляет собой стилизацию публикации отрывка дневниковых записей И. Кванца, сделанную на основе биографии композитора и прусского короля Фридриха II. Иоганн Иоахим Кванц (1697–1773) – композитор, флейтист, гобоист эпохи барокко. С 1728 года был флейтистом в придворной капелле Саксонии, давал уроки игры на флейте принцу Фридриху, которые король сразу же запретил. Фридрих II (1712–1786) – король Пруссии, флейтист, композитор, ученик И. Кванца. Был сторонником просвещенного абсолютизма, утонченным ценителем изящных искусств, писал музыку для флейты.   

Как спрятаться от короля,

или

Один день из жизни придворного композитора.

«…Вот закончил день свой стремительный бег, и вновь я спешу к своему мирному пристанищу, дающему отраду и покой мятущейся душе, – к тебе, мой дражайший дневник. С тобою наедине я забываю обо всех треволнениях и бедах, подстерегающих несчастного придворного музыканта – игрушку в руках могущественного властелина.
О, какое искреннее сопереживание вызывает во мне принц Фридрих! Как жесток его отец, король Фридрих Вильгельм (да простит мне небо столь дерзостные слова)! Но, обо всем по-порядку.
Юный принц с детства любит музыку, и наши ежевечерние занятия на флейте доставляют нам обоим несказанное наслаждение. Ни за что на свете я не покину своего августейшего ученика! Еще более манит меня таинственность наших встреч: король не желает видеть «дудочников» в своей семье. И каждый вечер я пробираюсь во дворец, закутавшись в темный плащ, дрожа от страха встретить Фридриха Вильгельма. При малейшем шорохе я замираю и стараюсь слиться со стеной. Лишь в покоях принца я чувствую себя в безопасности.
 Но сегодня это чувство защищенности безнадежно пошатнулось.  
Мы с принцем начали разучивать мою новую сонату,  написанную специально для учеников. Вышла она весьма недурственно: торжественная мелодия перекликается с басом, создавая причудливый орнамент изысканной музыки, достойной королевского двора. В этот раз Муза, посетившая смиренного сочинителя, велела отойти от привычного четырехчастного цикла и пропустить вторую медленную часть. Да и первая часть больше выполняет функцию вступления к основной части, нежели самостоятельный фрагмент1. Она по характеру напоминает торжественные церемониальные шествия, открывающие празднества в королевском дворце. Ре мажор – настолько светлая, праздничная тональность, что само Небо велело писать церемониальную музыку именно в этой тональности. Чрезвычайно интересно препоручать флейте роль других инструментов: сия соната могла бы быть написана для трубы, возвещающей о начале торжества или о прибытии Его Величества Короля. Ученики могут практиковаться в исполнении пунктирного ритма посредством этой части, а также познакомиться с основами скрытого двухголосия, чем мы и займемся сегодня с принцем Фридрихом.
Часть Presto Муза повелела написать в самой обыкновенной форме2, без каких-либо нововведений: экспозиция темы в Ре мажоре, ее небольшое развитие и затем модулирование в доминантовую тональность. Во втором разделе части тема проводится в Ля мажоре, развивается и возвращается в основную тональность. Сама тема очень весела и задорна и напоминает быстрый менуэт3. Однако, ваш покорный слуга помнил от том, что любая музыка, написанная им, прозвучит в королевском дворце. Поэтому некая «придворная пафосность» звучит в самой первой фразе. Здесь моему августейшему ученику предстоит столкнуться с проблемой строя при взятии октав. Увы, наши инструменты далеко не совершенны, и, чтобы добиться хорошего строя с басом, приходится прикладывать огромные усилия. Далее исполнитель столкнется с обилием скрытого двухголосия. Здесь очень важно не потеряться в обилии шестнадцатых и вычленить красивую мелодию, шагающую четвертями. А вот в следующей фразе Муза вложила в мой недостойный разум гениальную мысль: если есть скрытое двухголосие, то почему бы не сделать больше голосов. И да, там отчетливо прослеживаются три отдельных голоса. Придется очень постараться, чтобы их исполнить, как должно. Также принц столкнется здесь с новым видом ритма – синкопой. И это все только в экспозиционном разделе! Вторая же половина части принесет исполнителю массу неудобств с дыханием. Два огромных пассажа заставят музыканта работать над развитием объема легких или же учиться брать очень быстрое дыхание. И почти в самом конце встретится немыслимая нота – ми третьей октавы. Она очень сложна для извлечения, но (при должном умении) изыскана по звучанию.
Последняя часть – Allegro – меньше по объему, чем Presto, но сложнее по форме4. Здесь есть три раздела, и последний, так называемый репризный, почти полностью повторяет первый, экспозиционный, нет только модулирования в доминанту.  Повелев написать две части в стиле придворной музыки, моя Муза не могла обойти своим вниманием третью часть. Посему широкие скачки и репетиции напоминают нам о торжественных парадах. Да, эту музыку можно использовать вместо марша, ничего сложней шестнадцатых в ритмическом отношении здесь нет. Единственная сложность, с которой столкнется исполнитель – это исполнение трели на шестнадцатой при ритме «две шестнадцатых – восьмая». Также здесь можно поработать над исполнением параллельных терций (но это также один из принципов скрытого двухголосия). Во втором разделе, там где тема развивается, Муза вложила в мое перо весьма необычный замысел: тема звучит у баса, а флейта выполняет роль аккомпанемента. Это позволит музыканту понять, что необходимо слушать (и слышать) своего партнера, а не только играть свою партию.
Но, я отвлекся от основного рассказа. Едва мы с принцем Фридрихом начали разбирать сонату, как вдруг раздался оглушительный стук в дверь и громоподобный голос, требующий немедленно открыть дверь. Принц побледнел: 
- Это отец! Прячьтесь, господин Кванц! Ради всего Святого, прячьтесь!
Я заметался по богато убранной комнате, лихорадочно собирая ноты…
- Скорее, господин Кванц! Оставьте все здесь, отец должен скоро уйти. Сюда, в шкаф с одеждой! Встаньте вот так, как-будто Вы – костюм, висящий на вешалке.
Нас прервал удар грома и крик:
- Немедленно открывай, повеса, или я выломаю дверь!
Едва прикрыв шкаф, принц Фридрих со всех ног бросился к двери. И тут же отскочил в сторону, чтобы не быть сбитым с ног ворвавшейся бомбой.
- Ты, лентяй! – кричал король так грозно, что кровь у меня стыла в жилах. – Разве можно заставлять ждать отца так долго! Настоящий солдат должен быть молниеносен!
- Но отец! Я не люблю солдатской жизни…
- Не смей перечить отцу, повеса! Ты испортишь все дело, над которым я так долго трудился!  - и король нервно заходил по комнате. Всякий раз, когда звук шагов приближался к шкафу, где я скрывался, мое сердце замирало и, казалось, переставало биться, чтобы ненароком не быть услышанным безжалостным тираном. Король все ходил и ходил по комнате, изрыгая ругательства. Время остановилось, мне казалось, что прошла целая вечность, что этот кошмар никогда не кончится! Мое тело затекло от неподвижного стояния в неудобной позе, глаза слезились от пыли, которую подняли мои ноги. Я не мог даже пошевелиться, чтобы не уронить чего-нибудь ненароком: свет не проникал в шкаф, там стояла кромешная темнота. Его Величество все изволил гневаться на сына и извергать проклятия на головы воспитателей, прививших юному принцу любовь к изящным искусствам. Вдруг в носу у меня защекотало (да простит меня бумага, на которой пишу, за столь откровенные подробности), и я оглушительно чихнул. В комнате на миг воцарилась тишина, а затем раздались тяжелые шаги Его Величества Фридриха Вильгельма. Еще мгновение, и я был бы обнаружен и с позором изгнан из дворца и королевства (мне не хотелось думать, что в порыве гнева король мог казнить меня на месте), но тут принц закричал:
- Отец, Вы не имеете права приказывать мне, что любить, а что нет! Я желаю заниматься музыкой, и точка! А Ваша военная муштра мне безразлична!
Несчастный принц! Он пошел на открытую конфронтацию с отцом, чтобы отвлечь внимание от подозрительного шума, донесшегося из шкафа, и, тем самым спасти вашего покорного слугу от неминуемой гибели. Фридрих Вильгельм точно сошел с ума, после этого безрассудного заявления: он взревел, как раненый зверь, и стал крушить все в комнате. То и дело раздавались звуки падающих предметов, разбивающегося фарфора, рвущихся картин… Шум стал удаляться от шкафа, где дрожал от ужаса неразумный придворный композитор, посмевший не исполнить повеления своего короля прекратить занятия с принцем. Тут Фридрих слабо вскрикнул:
- Отец, нет! Только не флейта! – и тут же дерево, из которого был сделан прекрасный инструмент, затрещало, застонало и, не выдержав бешеного напора разъяренного короля, сломалось. Это была трагедия для принца: он очень дорожил своей флейтой, всячески лелеял ее, как любимое дитя. Следом за инструментом погибли и ноты: Его Величество изорвал их все и швырнул обрывки (судя по звукам) в камин. Тут у вашего покорного слуги потекли по щекам слезы сострадания. Мой дражайший дневник, посуди сам, каково это – видеть, как на твоих глазах погибают любимые инструменты и любимые детища (да, принц Фридрих кроме прекрасного исполнения, обладает сочинительским даром). Король же, завершив уничтожение столь дорогих моему ученику предметов, бросил гневно:
- Ты, повеса! А ну живо в мою комнату, - и скрылся за дверью. Принц последовал за ним, а придворный композитор остался сидеть в одиночестве в шкафу. Выйти сейчас, значило подвергнуть себя величайшей опасности, король мог ворваться в комнату мятежного принца в любой момент. Сколько я просидел так, не знаю. Кажется, вечность. 
Наконец, дверцы шкафа распахнулись и принц любезно препроводил меня в комнату. О, Небо, в каком плачевном состоянии он был! Изящный костюм изорван в клочья, тонкие губы искусаны до крови, руки (и, скорее всего, все тело) в синяках… 
- Что с Вами, мой принц?! – я воскликнул.
- Ах, господин Кванц! – был ответ. – Едва я вошел в комнату, король набросился на меня и бил тростью до тех пор, пока не устал. Видит Небо, я хотел жить в мире и согласии с отцом, хотел стать достойным наследником, но это невыносимо! Солдатская жизнь с ее постоянной муштрой и шпицрутенами за малейший проступок столь груба и жестока! Противоестественно такое существование!
 Я пытался оказать поддержку несчастному принцу, бормотал слова утешения и надежды, но Фридрих меня не изволил слушать, упиваясь своим горем. Наконец он воскликнул:
- Уеду я, господин Кванц! За границу убегу, туда, где отец не сможет меня достать! Надо все подготовить, все просчитать, все продумать. Пойдемте, я провожу Вас, учитель!
Скрываясь под темными плащами, мы скользили вдоль стен, крались по лестницам и коридорам. Вот он и выход из дворца. Принц Фридрих отправился к своим единомышленникам разрабатывать план побега от жестокого диктатора-отца. Да поможет ему Небо осуществить свою задумку! 
А ваш покорный слуга направил свои стопы в убогую каморку, чтобы там на скоротать несколько свободных часов за сочинением новой сонаты для столь любимого инструмента – флейты…»