Как страшно от мысли о вечной ничьей

Как страшно от мысли о вечной ничьей

Задохнуться от безнадежности
И упасть в липкий холод сумрака….
Я живу на краю возможностей,
Будто всё хорошее во мне умерло…

Светлана Севастьянова

Время, или я сам – юный, доверчивый, впечатлительный, тому причина, неумолимо стремилось обогнать саму жизнь, создавая сгустки проблем там, где их, казалось бы не должно быть.

Реальность путала события, заставляла носиться кругами и петлями по одним и тем же неверно намеченным ориентирам, немыслимыми зигзагами загибала последовательность происходящего, искажала логику явлений, пыталась завязать объективные закономерности в хитроумные экзотические узлы, перепрыгивала через памятные даты и сезоны года, вновь и вновь возвращая к началу чего-то незавершённого ранее.

Попытки планировать судьбу как изящный симметричный узор в итоге формировали нелепые абстракции, невнятные по форме и содержанию, можно сказать пятна событий, точнее их кляксы, с едва различимыми элементами контура.
Так было не всегда. Поначалу всё шло гладко – ярко, заманчиво, азартно и до чёртиков выразительно, пока в крови зашкаливала хитроумная чувственная химия.

Как же впечатляет, когда любовь случается впервые, когда захлёстывает и пьянит, будоражит и щекочет, волнует, манит, пробуждает самое светлое, самое чувственное, когда голова кружится оттого, что исчезает понятие постыдного, греховного и запретного.

У нас была любовь-страсть, когда крышу сносит напрочь, когда день начинается поздно вечером, а заканчивается то ли упадком сил, то ли обмороком.

События выстраивались отдельно от сознания, сами по себе. Суть и последствия эйфории воспринимались осмысленно не сразу, лишь спустя время, которое пролетало незаметно. Разогнавшись до невиданных скоростей, насыщенные эмоции и трепетные чувства вдруг иссякли, опустошив казавшиеся неисчерпаемыми запасы мистического вдохновения, заставило смотреть на холст судьбы, заляпанный яркими красками, другими, выцветшими что ли, глазами.
На небрежно загрунтованной ткани не оказалось ничего, кроме намалёванных наспех штрихов и бесформенных пятен, которые невозможно даже приближённо вообразить будущим произведением. Сюжет новеллы под названием любовь так и остался черновиком, наброском.

Куда исчезли взаимное интимное притяжение, очарованность томительным волнением при соприкосновении, благоговейное восхищение близостью, сокровенная тайна телесного и духовного единства?
Какими же глазами смотрел я на жизнь, если не видел основного и главного: девушка моей мечты – редчайшее сочетание авантюризма, самовлюблённости, страстного стремления наслаждаться и праздновать, но при этом ни за что не отвечать.

Она не обманывала меня, сознавшись в самом начале отношений в многочисленных романтических и не очень скромных приключениях, в искушениях и невинных женских шалостях, в неудержимом стремлении нравиться всем, которое стало смыслом жизни задолго до замужества.

Конечно, она как могла, насколько хватило таланта, приукрасила повествование, добавила в него капельку лирики, щепотку юмора, несколько ложек драматизма и эффектных фонов для пущей убедительности.

Это потом я понял, что она не раскаивалась, не исповедовалась, не обнуляла всё то, что случилось до нашей встречи – предупреждала, зная не совсем обычные чувственные повадки и наклонности, стремление влюбляться во всё, что обещает воодушевление, выразительные эмоции и сколько-то неповторимых мгновений яркого праздника.

Я был окрылён любовью настолько, что конструктивные логические построения на основе неопровержимых фактов и убедительные доводы разума не мог воспринимать адекватно.

Интенсивный всплеск эмоций, обострённое, иллюзорное восприятие реальности, гамма нерастраченных впечатлений и чувств – всё это было давно, словно в ином, вымышленном возбуждённым воображением отражении.

С тех пор много раз менялись правила игры: стиль общения, жизненное кредо, декорации постановок, сценические костюмы, сюжетные повороты, детали и нюансы постановки.

Милая хрупкая девочка превратилась со временем в энергичную волевую женщину с характером хищной стервы, но очень, очень-очень сладкую.

Словно опытный сёрфер следила она за окружающей мужской средой, улавливала потоки пристального интереса и повышенного уровня интимного внимания, устраивалась время от времени поудобней на волне, обладающей мощной энергетикой, и парила на гребне ликующего восторга, наслаждаясь возбуждающими галлюцинациями столь долго, пока не опустошит до последней капли источник страсти.

Как и любое стремительное течение, побуждаемое к движению извне, одержимость и влечение вскоре теряли избыточную энергию. Растратив желание и силу безумия, жену выбрасывало ослабевшей инерцией обратно в семью, где по-прежнему было обыденно, скудно, однообразно, размеренно и скучно. Во всяком случае, так воспринимала семейную жизнь она.

Ирине приходилось подстраиваться под одного и того же, надоевшего основательно мужчину, то есть под меня: подтирать сопли детишкам, которым требовалось слишком много внимания, отвлекающего от самого важного – от источников наслаждения.

Ей вновь приходилось стирать, готовить, убивать на это драгоценное время, которое можно было израсходовать иначе – празднично, весело, чувственно и вкусно.

Я знал о вероломных склонностях супруги, чувствовал отчуждение, когда жена особенно сильно увлекалась, замечал косвенные признаки измен, но категорически отказывался верить в реальность любовных интрижек, находя абсурдному поведению тысячи иллюзорных, успокаивающих рациональное сознание объяснений.

Ирина почти не скрывала пикантные похождения, лишь слегка прикрывала неприглядные стремления фиговым листком молодости: юность, мол, наивная и непоследовательная, – ну прости, прости, родной, увлеклась, каюсь! Один поцелуй, почти отеческий, вот сюда, в щёчку, честно-честно, ничего предосудительного, вульгарного. Не распущенность и соблазн тому виной, любимый, исключительно любопытство и девичья наивность. Честное слово – у меня с ним ничегошеньки такого, о чём можно плохо подумать, не было! Дружба. Понимаешь, обыкновенная дружба, доверительное общение. Мне с ним интересно, что с того… разве это повод для ревности!