Как-то раз под Новый год

Глава первая и последняя!

Всё! Сегодня меня окончательно развели с мужем. Как говорила героиня одной ненаписанной книги – «Он поднял на меня руку. Я сломала ему нос и два ребра».

Вранье, конечно, ничего я ему не ломала. Просто выгнала из дома, написала заявление и подала на развод.

Да и не ударил он – так, замахнулся. Впрочем, побоев мне и не понадобилось, хватило и того, что я застукала его на горячем. Впрочем, не мне судить, насколько его любовница была горяча.

С разводом проваландались почти год, муж не терял надежды наладить отношения – но сегодня все, слава Богу, закончилось. Не хотелось бы входить и в этот новый год с незаконченным разводом за плечами…

Бутылка мартини опустилась в магазинную тележку рядом с банкой оливок и упаковкой собачьего корма, завалившей деликатесы. Я была почти готова к празднованию светлого события, сейчас только во-о-он тех мандаринчиков нагребу, и всё, можно домой, нежная собаченька соскучилась по мамочке и кушать хочет!

Вообще, американский питбультерьер Идол принадлежал как бы бывшему мужу. Это он хотел собаку, это он покупал у знаменитого заводчика щенка от титулованных производителей – мне всё это было не нужно. И когда бывший смирился, что семейная лодка разбилась о камни прелюбодеяния окончательно, пса он попытался у меня забрать. Я его даже отдала, стиснув зубы, в конце концов, юридически это была его собака. И потом две недели вечерами рыдала в подушку, хотя даже после безобразной сцены с крашеной блондинкой не проронила и слезинки.

А через две недели бывший явился с моим сладким зайчиком на поводке, с перекошенной от злобы физиономией и, швырнув в меня собачьими пожитками, развернулся и молча ушел.

От общих знакомых я узнала, что за две недели мой послушный, воспитанный, идеально обученный пес разнес им с новой любовью квартиру, обвалил посудный шкаф и (предмет моего особого злорадства!) сожрал обуви в общей сумме на две полноценные зарплаты с премией.

Так совместный ребенок остался со мной – а нечего прогуливать собачью площадку и сваливать эту обязанность на жену, если уж завел серьезную собаку, я так считаю!

А мандаринов нужно брать побольше. Пару килограмм мы с зайчиком способны сожрать за два дня. Ну, ладно, в основном я, не буду сваливать на животное!

  Я потянулась за особо соблазнительной мандаринкой, и тут же получила по рукам! Чужой ладонью и статическим электричеством.

Очевидно, судьба в лице мужчины с такой же корзинкой, как у меня, решила, что не на куриц крашеных пенять надо, а жрать меньше, пусть даже и мандаринки...

Я с судьбой была не согласна и, бросив на отдернувшего руку соперника вызывающий взгляд, снова потянулась к тому же фрукту, выхватив его из-под самых пальцев противника. Рослый мужчина с взъерошенной модной стрижкой и дорогим парфюмом закатил глаза и демонстративно принялся набирать мандарины с другого края лотка. Как назло, именно они сразу стали казаться в сто раз оранжевее и привлекательнее. Отринув искушение потеснить мужчину и отвоевать себе часть соблазнительных витаминов, я принялась наполнять и собственный пакет, параллельно размышляя о бренности земного бытия.

Соперник вскоре ушел, а упоительный запах чужого одеколона еще некоторое время путался в ноздрях. Я, на всякий случай, прошлась к тому месту, где виделись мандарины моей мечты, и убедилась, что шибающий током незнакомец их все выбрал.

Все мужики одинаковы, пафосно подумала я, и покатила свою тележку вперед – а вернее, назад, к алкогольным рядам, вовремя вспомнив про соседа по лестничной клетке.

Мужики-то, может, все одинаковы, но конкретно этому я еще и пиво должна.

Я возилась с ключами, составив пакеты на пол, когда за моей спиной открылась соседская дверь.

- Как дела, Манюнь? – спросили сзади.

А я за сегодня так умоталась, что сил на полноценный скандал катастрофически не хватало, и ненавистное обращение осталось без внимания. Сосед, как всегда, был прекрасен – растянутый свитер, окурок в углу рта и недельная щетина.

- Отлично! Я теперь свободная женщина! – бодро отрапортовала я, продолжая возиться с замками.

- Ну-у-у… поздравляю, - отозвался он, с сомнением оглядывая меня.

Видимо, я выглядела недостаточно счастливой с точки зрения привалившегося к дверному косяку соседа.

- Вась, представляешь, он свою лохудру на работу приволок! Теперь она в соседнем кабинете работает, с коллегами общается и по коридорам ходит! – не удержавшись, пожаловалась я.

- Так он же, вроде, восстанавливать отношения хотел? – хмыкнул Василий, и сигарета в опасно дернулась, грозясь вывалиться на пол.

- Собирался. А как понял, что всё, поезд – тю-тю, так и притащил эту… Выходит, всё то время, пока он мне заливал, как хочет сохранить семью, он у нее жил.

- Козел! – с чувством выдал сосед, в этот момент моя дверь, наконец, открылась, и мы, обменявшись кивками, разошлись полностью довольные друг другом.

Василий, сосед, жил в этом доме, кажется, всегда. Но более-менее близко мы познакомились, когда на пару спасали второклассника-хулигана, разбившего стекло в подъезде, от гнева представителей дворовой общественности. Сосед вызывал мастера и связывался с родителями оболтуса, а я заняла круговую оборону, и старалась не допустить суда Линча над парнем местными бабульками. Как говорится – какие ужасные люди, одна от четверых еле оторалась!

Потом мы в четыре руки пристраивали в хорошие руки приплод дворовой суки, додумавшейся ощениться в зиму, и организовывали стерилизацию их непутевой маман. Василий тогда в лицо мне признался, что не ожидал от откровенно стервозной хозяйки в попу целованного питбуля, что она станет пачкать руки (и джинсы, и нарядные замшевые полусапожки), помогая бродячему животному.