Калейдоскоп судеб: в погоне за счастьем и оохолами

Старая тетрадь

— Ух ты, что нашел!

Дед вздохнул. Опять!

Цивилизация медленно, но верно продвигается по планете. А что вы хотите? 2100 год, мы уже на пороге XXII века, нужно быть современным! Окультуриваются большие города, истребляя искажающие здравый смысл башни и насаживая на их месте леса, давая людям жить в согласии с природой, а не в чудовищных бетонных муравейниках. Вот и до северных болот добрались, осушая и давая развиваться там естественным лесам. Сейчас километрах в ста от ленинградского порта начали обустраивать современный поселок. Конечно, можно было бы и не брать с собой внука, но так уж просился! Теперь нашел что-то на чердаке старой заброшенной дачи, которую планировалось снести. Наверное, какие-нибудь шарики или железки, что еще пацану нужно в девять лет?

Искомый пацан, громыхая по лестнице, скатился вниз, стряхивая с себя на ходу паутину.

— Смотри, деда!

Вовсе не игрушки. Старая тетрадь — тоненькая, в косую линейку. Дед помнил еще, как в точно таких же его заставляли выводить буквы, по целой страничке одной и той же буквы! Ну да, он и не скрывает, что так стар, что еще помнит времена, когда детям в школе развивали мозг с помощью букв, а не современной каллиграфии…

— Тут интересно, деда! Правда интересно! Я только начало прочел, но не все понял. Кто такие черные следопыты?

— А… были такие, еще до меня, Павлуша. Они бродили по местам прошедших боев и искали всякие ценности, оружие, патроны… Это было незаконно, но многих привлекало.

— Потому что незаконно?

— Ну, и поэтому тоже… Да и потому что опасно, многие же любят рисковать, им без этого и жизнь сера… А почему ты спрашиваешь?

Дед взял тетрадь, пролистал бегло. Действительно, упоминаются черные следопыты, но как-то мельком, не слишком похоже на дневник их подвигов, тут другое, что-то вроде рассказа… Хотя кто будет писать рассказ в детской тетрадке?

Он отложил тетрадь в сторону и продолжил обследовать дома. Надо торопиться. Завтра сюда прибудут автостроители, снесут дома на переработку, разобьют парк и высадят новые дома — уже шесть заявок поступило на это место, люди заждались, а дом же — не игрушка, ему еще расти надо дня три (так долго, потому что заказчики с фантазией, каждый дом уникален, это вам не стандартная штамповка для студентов или молодоженов), прежде чем новоселы смогут заехать.

Лишь вечером, вернувшись с внуком домой, дед, наконец, открыл тетрадь…

На обороте обложки было аккуратным почерком выведено имя: «Александр Пойотов». Тем же почерком, но далеко не всегда таким аккуратным, были исписаны страницы во всей тетрадке. На первых двух страницах была краткая справка.

События, о которых нам удалось выяснить

Вроде бы два свидетеля были. Но мы нашли в Петрозаводске только сына одного из них, старика капризного и опасающегося, что мы, подобно остальным, будем над ним издеваться. Но мы не издевались и он нам все выложил. Сначала только факты.

К концу катилась война. Фронт ушел далеко. Двое калек отлеживались, отсиживались в карельских болотах, набрели на покинутую жителями деревушку, да там и осели.

Летом разразилась гроза. Но не только дождь барабанил по деревушке. Еще что-то и с неба валилось. Когда гроза ушла, выглянуло солнце, двое калек отправились разглядывать разрушения. Сильнее всех пострадала церквушка, и так она старая была, а тут почти совсем развалилась. Да и некоторые избы выглядели так, словно их осколочными бомбами покалечило. Степаныч, тот, что без руки, выколупал из стены покореженный осколок металла. Ненашенского, сразу видно. Больше на бронзу похожего, но гораздо тверже. Наверное, немецкий. Кусок тот так у Степаныча, друга отца нашего респондента, так и остался. Жаль, мы его так и не нашли, но, по описаниям, осколок похож на те, что мы и сами нашли ТАМ.

Теперь о нас. Лучше напишу как рассказ. В цифру переводить не буду, слишком много шума вокруг этих Зерен, а сеть неделикатна, зачем нам на биографиях такое пятно? Но зафиксировать надо. Вдруг потом пригодится.»

* * *

Далее страница была без текста. Только четыре слова крупно посередке написаны, словно название. А потом пошел тот самый «рассказ».

* * *

ШАР, КОНУС И ФАСОЛЬ

1944 год, начало августа. Отгремели уже бои в карельских болотах, поубавилось и жителей — кто погиб, кто в ссылке, кто бежал…

Но вот двое покалеченных партизан, один без ноги, а другой без руки, схоронились в богом и людьми забытой деревушке, которая потихоньку рассыпалась под воздействием стихий, когда дождливой ночью, под завывание ветра и удары грома с неба ударили обломки неизвестно чего, может метеорита, а может и развалившегося в воздухе самолета. Несколько рваных кусков упало в лес, несколько мелких — стукнулись о крыши покосившихся изб, а самый большой пробил крышу старой церквушки и рухнул вниз, засыпаемый перегородками, балками и досками.

…Больше шестидесяти лет минуло с той ночи. И вот как-то летом, кусаемые комарами и отплевывающиеся от всеведущей мошкары, до деревеньки той добрались черные следопыты. Было их четверо и звали они друг друга исключительно по кличкам — Слон, Очкарик, Киви и Малибу.