Кантель Фотфул

1. "Дорогой Гротх!"

Стрекот цикад и голоса жаб заполняли просторную светлую залу. Запахи глины, тины и затхлой воды проникали сквозь дыры. Большие прямоугольные прорехи в растрескавшихся стенах, что не были ни зашторены, ни закрыты. Свечи в бронзовых лампадах чадили, а плямя плясало. Напуганные его мерцанием тени ютились в далеких углах и закулках.

В центре комнаты стоял большой длинный стол. В изголовье стола сидел человек. Он был облачен в дорожный балахон, с откинутым на спину капюшоном. Под блеклой мешковиной виднелся дорогой красный кафтан.

Этот человек не принадлежал к касте болотников Таталии. Пришлый чужестранец, обретший в этих краях новый дом. Много десятилетий назад, когда кувшинки были белее, а ряска гуще, он оттолкнулся  от клочка измученной войнами суши, и повел свой плот в центр таталийских болот. Жердь, которой он прощупывал дно, вязла и утопала, но крепкие мозолистые пальцы сжимали ее, не давая насладиться свободой.

Обладая несметным множеством имен, больше всего он любил то, что получил при рождении. Интей - лорд чародей из города-колонии Цилд. От одного только воспоминания об этом имени учащался пульс, а сердце норовило вырваться из груди. Сменив кров, край и союзников, он обзавелся новым, присущим только таталийцам прозвищем. Враги звали его Лордом Болот. Вассалам и войску он был известен как Лорд Фотфул. И лишь узкому кругу избранных как Кант или Кантель. 

Максимально отличное от прежнего имя. Максимально чужое и чуждое ему.

Человек коснулся пером кончика губ. Взъерошенные темные волосы непослушно дыбились над высоким лбом. Рот обрамляла небольшая бородка. Взгляд умных, если не сказать мудрых, глаз изучал тень в одном из углов залы.

Кантель обмакнул перо в чернильницу и заскреб им по развернутому на столе пергаменту. Каллиграфический почерк выдавал в этом человеке кого-то большего, чем Лорда Болот. Человека бережного и внимательного, несомненно ученого, с по-настоящему пытливым умом и нравом.

"Дорогой Гротх!" - Буквы складывались в слова, острые хвостики то снизу, то сверху сплетались в единый узор.

"Минуло уже почти десять лет. Заговор Моандора вскрылся, и во многом благодаря тебе. Я знаю, Даркстейн, как ты чтишь нейтралитет. Но лишь по причине твоего маленького "предательства" мы избежали больших бед в эти годы."

Кантель снова смочил перо и подождал, пока с острого конца упадут лишние капли.

"Безумный Некромант скрылся в тернистых лесах Дейи. Я отправил на его поиски лучших воинов, но ни один из них не вернулся. Остается только гадать... а ты знаешь, как я не люблю неточные науки."

Человек в балахоне встал из-за стола, и, не выпуская из рук пера, начал расхаживать по комнате. Он принялся говорить сам с собой, оживленно жестикулируя:

- Магия угасает. Чудеса уходят в прошлое. Если мои владения раньше были похожи на волшебный сад, то теперь это место уныния и разрухи. Под моим командованием в основном одни люди. Пара гнолльих ветеранов прячется от посторонних глаз. Стиг Ар все еще алхимик и по-прежнему ящер. Горгон и прочую нечисть я не видел уже лет пятнадцать. Какие тогда были времена! Монадор. Проклятый Хаартс. Они был нашей главной тогда проблемой. Сейчас я вспоминаю те дни с улыбкой, Даркстейн.

Кантель замолчал и поспешил ко столу. Он сел и принялся записывать все то, что только что произнес. Ему пришлось пару раз обновить чернила, но когда маленькая капля упала между строк, Фотфул переписал всё письмо. Завершив абзац словами про Хаартса, он продолжал:

"Прошу тебя, дорогой друг! Я давно не делал этого - не просил тебя ни о чем. Но случилось нечто ужасное! У меня есть подозрения, что наш заклятый враг вернулся. Пока это только догадки. Я не смею раскрывать тебе всех карт. Боюсь показаться мнительным перестраховщиком, и уверить тебя в своей паранойе. Я искренне надеюсь, что это все таки она, а не настоящий Некромант восстал из мертвых. Ведь если это так, то нам предстоит иметь дело с личем - ужасным созданием, упокоить которое будет не так-то просто.

Прошу тебя, Гротх!
ПРОШУ!
Мне нужны твои люди.

Или кто там сейчас у тебя в армии? Гремлины? Возможно, к тому времени, как они доберутся до Таталии, будет уже поздно. Но если я не отправлю тебе эту весть прямо сейчас, поздно станет не только для нас, но и для всей Эрафии, а, возможно, и для твоего треклятого Вори.

Искренне твой,
Л.Б. Кантель Фотфул."

Правитель снял печатку с руной "Йер", и положил ее на стол. Какое-то время он сидел неподвижно. Когда текст подсох, крепкие пальцы скрутили пергамент в трубочку, залили край воском и поставили на нем сложный оттиск кольца. Бумага немного промялась, но воск быстро застыл и сковал послание в нерушимый сверток. Письмо было готово.

***
В окно залетел мотылек, и принялся кружить вокруг свечного огня. Болотное создание проносилось сквозь пламя, но его золотые крылышки были слишком прочны для опаляющего жара. Они отбрасывали причудливые тени, трепетно мерцали, и нарушали царивший в зале покой.

Кантель сидел неподвижно. Письмо было написано, запечатано и лежало в руке. Он задумчиво смотрел на мотылька, и о чем-то размышлял. В карих глазах отражался огонь, губы были плотно сжаты, а лоб прорезали морщины.

Болотный хор становился все громче. Цикады вторили ему, и их адская симфония сотрясала туманную мглу. За окном царил летний вечер. Вечер, в который тьма опасалась заглядывать в мир, а свет угасающего заката встречался с блеском пробуждающейся зари. Синее сумрачное марево разгоняли огни жаровень. Болотные скитальцы вносили в этот пейзаж разноцветное мерцание. А уютная, почти сказочная атмосфера ласкала душу авантюриста. В такой восхитительный вечер было легко поддаться ностальгии, или ложным надеждам. Казалось тьма умерла. Лишь еле слышный крик кукабары заставлял Кантеля вздрагивать всякий раз, как он его слышал. Мысли становились мрачнее с каждым новым воплем.

Воин встал из-за стола, и прошел к двери. Свиток остался лежать за спиной. Было опасно отправлять его в ночь. Кантель щелкнул пальцами, и пламя свечей погасло. Лампады потухли. В воздух взмыли локоны серого дыма. Болотный Лорд удовлетвоеренно кивнул и вышел из залы.

В коридоре возле дверей его ждали два стража. Опираясь на копья, они крепко спали. Их старый поношенный доспех был украшен перьями, черепами ворон и мотками тины. Ленты из волос и бород свисали пестрым водопадом ржавые кольчуги. Болотники ремонтировали пережившие битву кирасы своими силами. И сил этих явно не хватало.

Кантель не стал будить стражей. Вместо этого он усилил чары сна, подарив караульным еще более сладкие образы. Печально, что столь ответственное назначение было попрано. Кантель много раз повторял своей страже нацчения о пользе амулетов. Винить или не винить этих солдат - он решит утром, а пока ему нужно было выбраться из замка. Весь его путь по коридорам сопровождался серией внезапных шумов, храпов и падений. Люди и нелюди засыпали от одного его приближения. Все они падали замертво, с одной лишь только разницкй - мертвые не храпят. 

Лорд Фотфул выбежал из замка и поспешил по мокрому жидкому подлеску. Ветви болотного кустарника трещали, хрустели, и били чародея по лицу. Они цеплялись за полы плаща, гарду и капюшон. Деревянные мостки и переходы постепенно забирали влево, пока внезапно не прервались. Ноги зачавкали по грязи, вода покрыла тиной низ плаща. Сапоги и клинок намокли. Огни поселения остались далеко позади, но синий сумрак по прежнему окружал беглеца.

Кантель, на ходу, обнажил меч, и взмахнул свободной руки, призывая на помощь болотных огоньков. Светлячки сбились в небольшой, но довольно яркий рой, и закружили вокруг меча. Лорд Фотфул выставил его перед собой, и увидел, как голубой сумрак испуганно отступил.

***
Пока закутанный в чары и плащ Лорд продирался сквозь болотную тьму, дверь в его покои со скрипом отварилась. Гибкая высокая тень скользнула по стенам и потянулась к столу.