Канун звёздного часа

Глава седьмая

Поначалу цветов было два – красный и белый. Оградительная лента стелилась по запорошенному снегом асфальту и почти не двигалась при тихом подобии ветра. Под красной дверью подъезда, обклеенной объявлениями разной степени свежести, лежала белая деревяшка. Другие цвета начали проявляться только в подъезде. Зелёные перила, серые в мелкую крапинку ступени узкой лестницы, а на них – застарелые пятна грязи, среди которых почти затерялись кровавые, посвежее.

Оксана поднялась на второй этаж и толкнула приоткрытые двери. Прихожая, в которой одновременно поместились бы от силы пятеро, казалась крохотной из-за нагромождения мебели и хозяйственного инвентаря. Пришлось переступить через пятно крови прямо возле обувной полки. При этом Оксана чуть не снесла локтем коробку с лыжными палками. Миновала усталого инспектора, который держал папку-планшет с листом бумаги и во что-то вчитывался. У порога первой комнаты другой полицейский, с надписью «Эксперт» на куртке, перематывал скотчем цветастую голубую шкатулку. Свет в коридоре горел так ярко, что можно было разглядеть каждую завитушку сложного узора шкатулки. Но Оксана двинулась дальше, переступила порог комнаты и чуть не угодила в небольшую лужу, которая пока не успела стать пятном. Тёмно-зелёный ковер был грязно-болотного оттенка, а серая куртка, сложенная рядом, похоже, прикрывала нечто жуткое. Оксана даже не прикоснулась к ней. Подняла взгляд и осмотрелась. Перевёрнутое вверх дном помещение выглядело таким же тесным, как прихожая, хотя было раза в два просторнее. Двуспальный диван так и застыл в полуразобранном положении, кто-то забыл на нём журнал и, судя по пожелтевшим страницам, забыл ещё в прошлом веке. А может, комната принадлежала пожилому человеку или поклоннику старины, который ностальгировал здесь под любимую музыку семидесятых – вон сколько дисков «Аббы» разбросано по полу. И кровь везде: клякса на стене рядом с бра, пятно на тапочках, похожее на оттиск печати, а матрас с соседней кровати вообще словно окунули в банку с краской. Стол напоминает выпотрошенного зверя, и бумаги валяются тут и там среди тряпок, растоптанного печенья и оладий.

Оксана подняла четыре листа, и на них, словно на мини-экранах, начали проступать сцены. В первой, самой безобидной, пожилой интеллигентный мужчина возвращался домой после прогулки с собакой. Но едва хозяин и животное вошли в квартиру, как за ними ворвались трое в масках.

Второй лист – второй кадр. Жильцов по очереди застрелили – джентльмена, его жену и невестку. Только сын хозяина упирался, пока ему не скрутили руки за спиной.

Третий лист заалел, будто в мигании светофора, и Оксана увидела, как всем четверым жильцам без колебаний отрезали головы, молодому человеку – заживо. Кровь фонтанировала и заливала всё вокруг, а неизвестные в масках продолжали своё зловещее дело.

Четвёртый лист показал убийц, покидающих квартиру. Уверенные движения, шаги профессионалов – и чёрные провалы вместо зрачков. Собака заливалась отчаянным лаем, но не бросилась на врагов – видимо, учуяла, что к чему. Для людей под гипнозом существуют лишь цель, которую нужно достичь, и препятствия, которые надо устранить. Не стоишь на пути – значит, не существуешь.

Листы, ставшие внезапно тяжелее картона, выскользнули из холодеющих пальцев Оксаны, и она двинулась обратно в коридор, а из него – в комнату напротив. Это был непривычно просторный зал. Следователь с непроницаемой маской вместо лица разговаривал с женщиной в рабочем халате. В этой комнате, где тяжёлые портьеры заслоняли почти всё окно, а огромный сервант был заставлен фарфоровыми сувенирами, крови почти не было видно: несколько пятнышек на богатом ворсистом ковре – и всё. Подушка с жёлтым смайлом кокетливо выглядывает из-за стопки DVD-дисков, а цветы на подоконнике мирно покачивают листьями. Однако центральное место в зале занимают огромные старинные часы с маятником, неподвижные и немые. Но ведь… их можно завести.

Оксана зажмурилась и представила, как сложный часовой механизм что-то подталкивает изнутри. Он силится снова запуститься, но получается лишь после третьего импульса. Шестерёнки двигаются, перекатываются и ударяются друг о друга. Слышно тихое постукивание, а потом у этой музыки появляется собственный ритм – и время движется вспять.

Полицейские и домработница вдруг обернулись дымом и растаяли, вечер сменился днём, а день – утром. И вот уже из музыкального центра в соседней комнате разносится звонкая песня про тигра15, а по коридору проходит молодая женщина в бигудях и леопардовом халате.

Выйдя в коридор, Оксана чуть не столкнулась с пожилой женщиной в очках и переднике, которая несла на подносе оладьи и щебетала о солнечной погоде. А улыбка – один в один с маминой.

На глаза Оксаны навернулись слёзы. Она сжала зубы и прошла к входной двери. Вышла в подъезд, глянула в узкое окно. Хозяин квартиры пересекал двор, и спаниель семенил рядом, едва натягивая поводок.

Они поднялись к квартире, а трое убийц позади внезапно натолкнулись на невидимую преграду. Пожилой джентльмен запустил собаку домой, вошёл в квартиру и буднично закрыл за собой дверь. Убийцы всё копошились перед невидимой стеной, и чем больше налегали на неё, тем прочнее она становилась. Оксана беззвучно посмеивалась, глядя на их потуги, а потом произнесла заклинание – и вместо троих бугаев на лестничной клетке засуетились три мыши... Не скоро до них дойдёт, что теперь у них одна участь – сдохнуть, а уж в подвале от отравы, в кошачьих зубах или под машиной, это как повезёт.

Оксана медленно улыбнулась, и эта улыбка была полна торжества.

Она открыла глаза. Ее трясло, слёзы катились из глаз, и на подушке было холодно и мокро, а проём окна казался сплошным мутно-серым пятном. Зато Оксана спасла их. Пусть чужую семью, а не своих родителей, но она смогла предотвратить гибель. Она – может! И когда Оксана подняла руку к люстре, то лампочки поочерёдно зажглись переливчатым светом, а на потолке возникла проекция звёздного неба.

Первое детское воспоминание взрезало сознание, будто нож бумагу: Оксане три года, под её пальчиками распускаются бутоны комнатных цветов, мама рядом и рассказывает ей о волшебстве.