Капитан Фридефикс

Капитан Фридефикс

КАПИТАН ФРИДЕФИКС

и его удивительные истории,

рассказанные им самим

в доме отдыха «Штиль»

на планете Хлябь

в галактике Рваный бредень

Данный текст на взгляд составителей интересен тем, что в нём впервые рассказывается о появлении Комбыгхатора на свет в его текущем физическом облике. Других материалов, свидетельствующих об этом знаменательном событии, на данный момент не обнаружено.

ПОЯВЛЕНИЕ КАПИТАНА ФРИДЕФИКСА

То был обычный вечер в доме отдыха «Штиль», скромном одиноком приюте для бывших акванавтов и прочих покорителей морей в глубокой отставке. В тот вечер мы сидели в музыкальном салоне, сгрудившись возле тлеющего камина и втихую похрустывали сухариками, а также сушками и галетами — кому что досталось в этот сумеречный час, когда играть на музыкальных инструментах или слушать громкую музыку было уже поздно, а ложится спать ещё рано.

— Погода-то нынче выстояла, — шёпотом сказал Полный Адмирал, бросив взгляд на окно, за которым не было дождя.

— Да, — согласился Первый Помощник, — денёк порадовал.

Остальные вразнобой покивали, но сделали это осторожно, чтобы не закашляться от сухой крошки, подняв тем самым предательский шум. Руководство дома отдыха строго-настрого запрещало нам что-либо есть всухомятку. За это отдыхающим грозило самое серьёзное наказание, вплоть до исключения из числа отдыхающих и перевода в категорию отдохнувших. Мера, конечно, строгая, но в какой какой-то степени справедливая. Сухость в теле для нашего брата конкретная пагубная привычка. Однажды ей уступив, потом уже трудно излечиться. А всё потому что климат здесь очень влажный. Куда ни кинь, везде ужасная сырость, куда ни ступи — повсюду топкая зыбь или зыбкая топь. Не зря её первые обитатели так и назвали нашу планету — Хлябь. На ней всего три материка: Южное Тёплое Мелководье, Северная Трясина и Зелёное Моховое Болото. Болото — самый умеренный по климату континент, и вот именно здесь, посреди небольшой поляны, стоит наш Дом отдыха. В общем, он только и делает, что стоит. И ждёт, когда закончится дождь.

— Если завтра вновь так же повезёт, что дождя не будет целый день, то дрова можно будет купить уже по дешёвке, — сдавленно проговорил Боцман, довольно крупный и упитанный слизень, серый в полоску. Он обычно отвечал за камин и сейчас пошевеливал кочергой последние угли. — Может, скинемся, господа?

Мы охотно согласились, встали и дружно передали Боцману нужное количество денег для завтрашнего камина, после чего начали прощаться и желать друг другу спокойного сна. Вот тут-то и обнаружилось, что среди нас находится новичок. А мы-то его как-то сразу и не заметили. Что было, впрочем, неудивительно, поскольку глаза у нас разбросаны по всему телу, отчего видят слишком много лишнего и ненужного.

Новичок был разительно на нас не похож. Биологически, он вообще был не нашего рода-племени. Явно рыба. Ибо в отличие от нас, нормальных брюхоногих, рыбы имеют в себе внутренний скелет, а поэтому к вечеру гораздо твёрже держатся на ногах, то бишь на хвосте. Хвост у него был, плотный и слегка подогнутый, чистый веник. Но вот что в нашем госте было самое примечательное, так это его чётко выраженный окрас. Мы-то существа местные, серые, малопримечательные, а на нём был прекрасный морской мундир ярко малинового цвета со всеми столь важными обшлагами и отворотами. Мундир, правда, был пошит сильно не по-нашему, не мешком, а типа как фрак, да ещё с оголением пухлого мягкого белого брюшка, сразу выдававшего возраст гостя. Брюшко заканчивалось там, где фалды постепенно темнели, переходя в высокие сапоги-ботфорты, а те уже в хвост.

Что же касается головы нашего нового приятеля, то тут перво-наперво замечался его широкий выступающий лоб, располагающийся как бы несколько поперёк узкой головы. Этот лоб был окрашен гораздо темнее всех других частей тела, отчего выглядел чем-то вроде треуголки, тем более, что её тёмные края как бы несколько свисали, уходя вниз за жабры и далее — к коротким поджаберным плавникам, напоминающим золотые эполеты.

Глаза… Трудно было что-то сказать про глаза нашего нового товарища. Их имелось лишь два, оба выпученные и сдвинутые вперёд, что естественно для любой хищной рыбы и, особенно, как мы впоследствии узнали, для рыбы-императора.

Рот… Рот приковывал гораздо больше внимания. Даже и не сам этот рот, довольно губастый, а усы, что находились при нём. Не слишком длинные, но такие толстенькие усы. Такие, ну, светлые. Хотя, возможно, что в силу возраста усы уже были совершенно седые, но товарищ курил, отчего усы отдавали лёгкой желтизной.

Поначалу мы были в шоке, оттого что товарищ курит. На нашей планете это невозможно. Это вызов. Это прямое преступление против брюхоногости. Мы уж не говорим о том, что курение для нас процесс крайне сложный, а для рыб под водой он, наверное, даже сложный вдвойне. К счастью, в то время мы находились на суше, а наш гость был инопланетянин.

В тот вечер, раскланявшись, мы расстались, но на следующий день с нетерпение поджидали гостя возле камина.

— Капитан Фридефикс, — сразу же представился он. — Не удивляйтесь, господа, что я представляюсь по имени-фамилии. На нашей планете Фр все имена-фамилии начинаются с приставки «Фр». Приставка Фр означает… я тут я думаю, вы не удивитесь, слово «люди». Откуда это пошло, я не знаю. Наверное, кому-то просто понравилось.

Но мы удивились. Не потому что на нашей планете никто не носит имён, достаточно звания по профессии или должности по работе, а потому что для нас вообще не существовало такого глагола или даже явления, когда что-то могло «нравиться» или «не нравиться». Мы всегда различали только «съедобное» и «несъедобное». Или-или. Или да или нет. Или сразу или чуть погодя. Само или не само. То есть само приползёт или надо самим. Лишь в последнее время, когда наша планета по счастливой случайности оказалась на перекрестке космических путей, мы начали, так сказать, приобщаться. Потихоньку становились разборчивее, умнее, и к тому времени, о котором идёт наш рассказ, мы уже хорошо разбирались во всём этом крепком космическом бульоне различных рас и цивилизаций, в особенностях их представителей и оттенках вкуса.