Карпов, золотце!

Глава 1

На лестнице пахло хлоркой и сигаретами. Я понюхал халат - тот тоже успел пропитаться дымом. Свет падал на влажные гранитные ступени через высокое окно, за которым виднелось правое - хирургическое - крыло «Медсанчасти №3». Мы шли в указанную палату. Цифры на табличках стерлись от генеральных уборок, поэтому шли на ориентир: вторая палата от сестринского поста.

- Над ней еще лампа не горит, - сказал преподаватель, прежде чем мы вышли из кабинета.

Палата располагалась на втором этаже, тогда как учебная аудитория, - потолки в которой были настолько низкими, что я частенько обнаруживал слой штукатурки поверх волос, - находилась в на нулевом этаже. Перед первой парой мы бродили по поликлиническому отделению в поисках учебной аудитории, пока я не спросил охранника. Он сказал, что нужно идти вниз и искать дверь вдоль стены, приправив инструкцию изрядным количеством вроде. Мы перепробовали кучу дверей в том сыром подземном переходе, что соединял «Медсанчасть №3» с перинатальным центром, но все они вели либо в крохотные каморки со швабрами, либо в пустые, выложенные кафелем, бывшие душевые, из которых убрали трубы, либо в комнаты без освещения, из тьмы которых вырывался сжатый, кислый запах сигарет. В курилках никого не было, казалось, что курило само здание, от стресса и нервов, а еще от старости. Мы прошли мимо очередной двери когда единственная курящая в нашей группе сказала:

- Тут еще курят.

Пять лет обучения в медицинском научил нас, что преподаватели частенько курят в кабинетах. Они выгоняют студентов перекусить или размять ноги, пока сами курят в форточку. 

- Еще и сквозняк такой по ногам тянет, - заметила та же курильщица, подойдя к двери вплотную. У нее были дырявые кроксы, дырки в которых безошибочно уловили, точно высокочастотные датчики, сквозняк, стелющийся по полу.   

Мы подошли к двери. Она находилась между островками бледного света в полосе холодной прокуренной темноты. Кто-то посветил фонариком на телефоне. Дверь почти не отличалась от предыдущих - такая же громоздкая, толстая, косо просевшая под своей тяжестью, но кое-что заставило нас остановиться. На уровне моего лба находились две дырочки. Вокруг них юбочкой торчала деревянная стружка, и отходили трещины по белой краске.

- Когда-то тут была табличка, - сказал я.

- Саш, постучи ты, - разом сказала оставшаяся - женская - часть группы. Как известно, девушки не могут стучать в двери, если за ними незнакомый человек, как и закрывать окна, пусть они пластиковые и ручка на уровне их груди, для этого нужна мужская сила. Я только так и не понял, почему.   

Я постучал в дверь. Опустил голову, увидел, что через щель под дверью совсем не проникал свет и хотел сообщить об этом остальным, как из-за двери послышалось громкое «Да!». Я приоткрыл дверь, за ней была комнатка два на два метра. Натуральный предбанник. Из стен торчали крючки, почему-то каждый на своей высоте. Предбанник вел в другую комнату, намного больше первой, где горел свет, но он освещал только саму большую комнату и порог предбанника.

- Номер? - спросил человек из комнаты. Мы не видели говорившего, но девочки испуганно переглянулись, услышав насколько грубый у него голос.

- Двенадцать тридцать, - сказал я, пока староста пребывала в ступоре.

- Быстрее заходите и рассаживайтесь.

Мы прошли в комнату и расселись за парты, составленные таким образом, что получился длинный обеденный стол, только очень узкий. Вдоль стены стояли старые, сломанные лавки. На одной из немногих уцелевших стоял преподаватель и курил, выдыхая сигаретный дым в крохотное прямоугольное окошко у самого потолка.

- Курящие есть? - спросил он.

Курильщица промолчала.

- Разрешаю покурить сейчас, потому что перерывов я не делаю, а занятие идет три часа. Еще раз: есть курящие? - второй раз вопрос прозвучал, как угроза. Курильщица отвела взгляд на груду сломанных скамеек.

- Хорошо! - сказал он и спрыгнул со скамейки, хотя можно было сделать обычный шаг. Преподаватель недобро посмотрел на мою улыбку. Вечный конфликт - высокие против низких. К тому же я был единственным парнем в группе, что только обостряло ситуацию. - Еще раз: номер, - спросил он, надев очки. Раскрыл журнал, пролистал несколько исписанных страниц и остановился на чистой.

- Двенадцать тридцать, - на этот раз ответила староста.

Преподаватель посмотрел на группу поверх очков.

- Кто староста?

- Я, - она подняла руку, назвала фамилию и протянула листок со списком группы. - Первая в списке.

Преподаватель перевел взгляд на меня. Теперь улыбался он.  

Я был старостой в сентябре на первом курсе, когда в группе еще училось шесть парней и шесть девушек. Я быстро понял, что не хочу держать ответ перед деканатом за тех, кто предпочитает учебе алкоголь и синтетические наркотики, в чем мне сразу признались трое парней, благо девочка, - та самая  первая по списку, -  с радостью приняла мой титул. Из парней же до шестого курса дошел только я.

- Вижу, что первая, - сказал преподаватель, не сводя с меня глаз. Ртутная лампа над его головой трещала и щелкала, отбрасывая на очки туманный блик. Его глаза то появлялись, когда лампа тускнела, то скрывались за белизной, когда он загоралась во всю силу. - А ты второй, верно? Второй по списку? - спросил он.