Глава 2

Машина подскочила на кочке, так не кстати вставшей на ее пути, и остановилась. Людовик Шеннер небрежно толкнул меня, вырывая мое заснувшее подсознание из ужасных воспоминаний прошлого. Я не раз пыталась закрыть их, спрятать, запереть на ключ и выбросить его в море, но у меня ничего не получилось. Рано или поздно, иногда в самые неподходящие моменты, я вновь и вновь возвращалась к моей нерадостной подростковой жизни. Я помнила, как прекрасный солнечный день, то событие. Из всех нас погибла лишь Матильда. Ее машина с водителем взорвалась около моей машины. Мы чудом остались живы, но еще недели две находились в больнице, лечась от полученных ожогов. Я так и не выяснила, чем Матильда успела прогневать надзирателя. Да мне и не нужно было это выяснять. Правда, именно с тех пор, я пообещала себе пользоваться машиной лишь в экстренных и необходимых случаях.

– Мы приехали. – Сообщил мне очевидное напарник. – Сначала осмотрим все дома, где нашли трупы, а потом поедем к мальчишке в больницу.

– Разделимся? – Мне нравилось говорить на улучшенном английском. Я видела краем глаз недовольство напарника, но не придавала этому никакого значения. Мой французский был настолько невыносим, что я боялась показать свои знания в худшем свете перед незнакомцем.

– Ты пойдешь со мной. – Вынес Людовик свой вердикт, отмахиваясь от моего предложения. – Мы не знаем убийцу. Что если он прячется в одном из зданий?

– Вряд ли. Убийство произошло не вчера или сегодня. Убийцы никогда не задерживаются долго на месте преступления. Нужно быть кретином, чтобы остаться здесь и ждать пока тебя схватят.

– Ты знаешь, что означает слово напарник? – Людовик, смотревший весь разговор в лобовое окно, посмотрел на меня, выгнув в скрытой усмешке бровь.

– Знаю. – В детстве я пересмотрела много детективов и фильмов. – И я нигде не встречала запрет на расходимся. Ты ведь из принципа не хочешь отпускать меня из поля зрения, верно?

– Можно и так сказать. – Согласился со мной Людовик. Он открыл дверь, вынул ключ зажигания и поспешил выйти из машины. – Поторапливайся. У нас не так уж много свободного времени.

– Сама галантность. – Буркнула я, выбираясь из машины. Стоило моим ногам коснуться гравия земли, как я незаметно для самой себя, испустила выдох облегчения. – У тебя есть план действий?

Я осмотрелась. Улица Большого Разбоя ничем не отличалась от обычных улиц столицы Франции. Здесь, как и на большинстве улиц, имелись среднего размера жилые здания, стояли несколько магазинов, а узкая пешеходная дорога легко соединялась с проезжей частью. На большинстве домов ставни, вместо привыкших моему взору московских штор, оказались закрытыми. Некоторые ставни слегка отломились, еле-еле держась за гвозди или специальные крепления, чтобы не упасть на мостовую. На некоторых ставнях, расположенных на первых этажах, я заметила слегка застывшую кровь. Кровь оказалась единственной свидетельницей произошедшего ужаса. К моему удивлению, на мостовой и пешеходной части крови практически не было. Это означало многое, но в то же время ничего не означало.

– Приблизительно. – Удивил меня Людовик Шеннер. – Предлагаю сначала осмотреть дома на момент возможности отпечатков.

– Гиблое дело. – Не согласилась я с напарником. Он сумел-таки удивить меня. Я предполагала, что такие как мой мужчина, умеют планировать свои действия заранее и не придумывать их от балды.

– Возможно, но вдруг нам удаться что-то накопать? – Людовик двинулся к первому открытому подъезду. – Какова вероятность того, что полицейские, побывавшие до нас, забыли или не увидели важную деталь?

– Нулевая. – Отозвалась я, шагая следом за напарником. Попутно я отфутболивала маленькие камешки, попадающие мне под ноги. – Минусовая.

Людовик Шеннер пропустил мое неудавшееся настроение мимо ушей. Если бы я знала тогда, что мы успеем найти на наши головы, я бы решила, что нам просто поспособствовала удача. Мы прошли первый этаж, естественно, ничего не обнаружив. Я удивилась, ступая по лестнице, отыскав лифт. Лифт был маленьким, очень напоминал крошечный кухонный лифт для еды, хотя он таким не являлся. По своей конструкции в лифт, как выяснилось позже, легко помещались два человека.

Я, прежде чем поехать во Францию, изучила ее культуру. Здание, в котором мы находились, было старым. Его с легкостью, при малейшим желании, можно было назвать старинным. Я не удивлюсь, если при более детальном изучении информации выяснится, что здание и сама улица Больших Разбоев, прилегающая к улице Малых Разбоев, была построена до восемнадцатого века.

Людовик поморщился, заметив исходившую из лифтовой кабинки кровь. Он надел черную перчатку на руку и нажал на кнопку. Я вздрогнула, услышав заработавший с неохотой лифтовой механизм. Кабина лифта остановилась на первом этаже, дрогнув в последний раз перед затишьем. Мы, словно по команде, стали пристально наблюдать за медленно открывающимися дверьми. Когда двери открылись, я приоткрыла открывающийся рот рукой и, не удержавшись, выругалась.

– Твою же мать! – Довольно громко произнесла я.

Нужно отдать напарнику должное. Он не вздрогнул, не побледнел, увидев открытую картину. Он просто продолжил неподвижно стоять, а его рот раскрывался в странной улыбке.

– Что ты сейчас скажешь на увиденное, Яна? – Весело, поворачиваясь ко мне, спросил он.

– Скажу, что ты везунчик. – Не стала отнекиваться и скрывать я. Увиденное довольно сильно меня потрясло.