Катарсис: вараны и вороны

Пролог

Темно. Так темно, что не видно собственных рук. Они постарались. Сделали все, чтобы в камеру не проникал даже лунный свет. Здесь, как в гробу — тесно и глухо. Шуршат и противно попискивают крысы. Кажется, они успели сожрать мои ступни, пока я находилась без сознания.

Или это лишь последствия долгой кровопролитной погони.

Блокаторы жрут магию, не позволяя согреться или рассеять хотя бы миллиметр мрака. Залечить ноющие раны и вовсе нет надежды.

Хочется плакать, кричать, умолять, наплевав на осыпавшуюся крошкой хрупкого фарфора гордость — да только вот никто не сжалится, не станет слушать.

Это конец.

Я до мяса кусаю губы, почти не чувствуя боли. Пальцы стёрты в кровь — скребут и скребут по доске, которую ещё предстоит втеснить обратно в стену. И молиться. Молиться, чтобы её нашла следующая, чтобы смогла прочесть и понять. Чтобы не попалась в ту же ловушку, что и я! Следов в нашей комнате оставлено достаточно. Если начнет рыть, точно дойдет и до этого места. Лишь бы только она хотела так же отчаянно жить!

Слезы все-таки текут по щекам, как предатели, что показываются перед финалом. Когда уже все предрешено и маски филигранно сбрасываются. Они ступают на сцену ради зрелищного представления. А у меня из зрителей только крысы.

Система молчит, от неё нет ни весточки, ни последнего шанса.

И это все «награда» за содеянное.

На моих руках столько крови, на моей совести не менее сотни загубленных жизней… Но ради чего?..

— Ради того, чтобы погибнуть, когда была так близка?!

Отчаянный крик срывается с дрожащих губ. Больше не получается быть сильной, больше нет…

Все, чем я владела, все, чего я добилась — отняли. По щелчку пальцев, по прихоти «хозяйки» этого мира. Бой изначально был не на равных. Я это знала. Да только оставили ли мне выбор?

Эта тьма была со мной с самого начала. Душила, издевалась. Вынуждала ступать на ощупь, пока я не достигла обрыва. Там внизу — острые скалы и мятежное море, которое ждет свою жертву.

— Вы только поглядите!

По глазам бьет свет. Я закрываю лицо рукой, шипя от рези в глазах. После тьмы даже слабый огонек зачарованной лампы нещадно выжигает слизистую.

Тело движется само — спина прижимает доску, и та с противным скрипом встает в стену.

— Изволишь посмотреть на меня в последний раз, ренегат*?

Страх мешается со злостью. Этот взрывной коктейль практически кипятит кровь. Если бы я могла сейчас дотянуться до этой хрупкой шеи, то, без сомнений, вскрыла бы ее осколком камня.

— Тц, нахваталась умных слов от Ворона, — хмыкает тень, чьего лица я не могу рассмотреть. — Знаешь, он считает, у клана «общипышей» ещё есть время до твоей казни. Иронично, ведь мы думали, он умнее.

Меня передергивает от этих слов. Даже тошнота подступает к горлу, хотя блевать уже нечем. Приходится сглотнуть эту кислоту, сделать усилие. И хрипло, с ненавистью, произнести:

— Почему ты нас предала?

На самом деле, мне плевать. Это уже не имеет значения. Итог предрешен.

Я отнимаю руку от лица, больше не пытаясь укрыться от света.

— Ты и сама знаешь ответ. Я все вспомнила, Ка-ас, я прозре-ела, — тянет гласные, издеваясь. — Приятнее быть на стороне победителей. Сколько полегло таких же, как ты? И кто всегда побеждал?

Я хмурюсь, пытаясь совладать с шумом в голове. Жертв действительно слишком много. Но мне хочется верить в следующую из нас. Это моя последняя молитва глухому Богу.

— Придет та, что уничтожит вас.

Все дни в камере я неустанно просила, чтобы Бог прислал в этот прогнивший мир воительницу. Сильную душу, которая превратит их мерзкие улыбки в пепел. И, если потребуется, сожжет все дотла. Никого не пощадит.

— Ты так наивна, мышка, — тень хохочет, поднося лампу ближе. — Пусть не сразу, но я вспомню вновь. Охота на грызунов куда увлекательнее заботы об их хвостиках.

Во тьме мерцают хитрые, зелёные глаза. Глаза, когда-то казавшиеся мне прекрасными. Предательница присаживается на корточки, резво хватая за брюшко неосторожную крысу. Миг, и пол окропляет кровь разорванной тушки. Она вскрыла ее своими острыми ногтями, которых раньше никогда не носила. Я пытаюсь зацепиться за эту мысль. Нутро чует — это важно. Вот только сознание постепенно угасает, не позволяя все как следует обдумать. Животное больше не «кричит», но я все еще отчетливо слышу ее пронзительный визг.

Тень поднимается, брезгливо отбрасывая труп в сторону.

— Никогда не любила мышей и крыс, — фыркает, как обиженный ребенок. — Мерзкие твари.

Вытирает руку о свою мантию и машет ею:

— Что ж, приятно было поболтать, а сейчас прощай, я передам от тебя привет следующей. Сладких снов, К… — она не договаривает, быстро исправляясь. — Ах, нет, Фрея!

Я считаю её удаляющиеся шаги, порываюсь к доске вновь, но уже спустя мгновение варан на моем теле сжимается. Он чувствует, что сейчас будет. Я не нахожу для малыша слов, лишь глажу помутневшие очертания, надеясь, что ему не будет больно.

— Спасибо, что был со мной все это время, — шепчу, едва шевеля губами. — Спасибо, Р…

Мой голос тонет в прогремевшем взрыве.

«Системное оповещение:

Пожалуйста, дождитесь обнуления прогресса. Начинается загрузка нового пользователя».