Каторжники Энцелада

Колонисты

Предисловие

Недалекое будущее. Человеческая цивилизация перешагнула рубеж 1-го типа по шкале Кардашёва. Это означало, что конгломерат Земли уже до конца использовал ресурсы планеты, устремляя свои знания к другим мирам Солнечной системы. Освоены колонистами Марс и Титан. На других спутниках Юпитера и Сатурна обоснованы форпосты научных комплексов. Луна в данный момент является стратегически важным центром с двумя внутрисистемными космодромами, с которых к спутникам и планетам стартуют космические миссии, об одной из которых и пойдет речь в данной книге.

Итак, встречайте! Прекрасный и могучий Энцелад!

Мир метановых туманов, ледников и вулканических гейзеров.

********

Борт космического челнока «Сатурн-14».

22 часа 19 минут по внутрикорабельному времени.

Бортовой самописец: до посадки 04 часа 01 минута.

В салоне грузового транспорта было сумрачно, пахло свежим озоном. Ряд откидных кресел заполнен наполовину, что означало не слишком важную миссию полета. Мигали вереницы светодиодов. За иллюминаторами простиралась безмолвная пустота. Сияли россыпи звезд, а в правом углу фронтального экрана рубки управления висел гигант с кольцевыми образованиями — его величество Сатурн! Значительная часть черного вакуума была освещена космическим излучением, сквозь которое к Энцеладу двигался челнок.

Тут все понятно. Идем дальше.

— Надолго в те края? — вкрадчиво спросил сосед, перегнувшись через пустое кресло. Он уже отчаялся расстегнуть наручники с электронным кодом, поэтому не знал, чем себя занять. Вид у него был почтенный и веснушчатый, а от его улыбки мог бы зацвести кактус.

— Как получится, — нехотя процедил Михаил, впервые попавший на арестантский челнок. Окинув взглядом сумрачный салон, пожал плечами. Солнце, понимаете ли, было за бортом тусклым пятнышком, поэтому в салоне различались едва уловимые силуэты. Двадцать таких же арестантов, как и он. Двадцать будущих каторжников Энцелада — четырнадцатого спутника Сатурна, если судить по удаленности от внутренних колец. Вот и вся арифметика.

— Миша меня зовут, — представился он. — Можно просто Миша. Двадцать восемь стукнуло, так что до «Михаила» не дорос.

— А мне тридцать два, — оживился сосед. — Считай, ровесники. — Протянул руку через подлокотник. Застрял. Наручники не дали. — Николай… то есть, Коля.

— Тоже в колонию?

— В нее, родимую. Третий раз уже.

Миша недоверчиво покосился, подразумевая глухоту в правом ухе:

— Как это, третий? А первые два?

— Бежал, — коротко хихикнул Коля, бросая взгляд на кабину пилотов. — Первый раз воткнулся харей в тяжелый самосвал, он меня и доставил на Марс. Схватили. Второй раз удалось прошмыгнуть на рудовоз «Ганимед-4». Робот, собака, выдал. Не распознал код. А откуда у бедного курсанта код?

— Курсанта?

— Так точно, братец! Курсантами Энцелада называют всех узников, каторжников, которыми мы являемся. Вот ты, — ткнул Коля наручниками в глухое ухо Миши, — ты не каторжник, ты курсант!

И закатил глаза в гомерическом хохоте. Миша, впервые летевший в арестантскую колонию системы Сатурн, еще не врубил дуба, о чем ведет речь подозрительный сосед. Сказать по чести, сам Михаил причислял себя к честному и порядочному прослойку общества, сторонясь всяких незнакомых лиц, тыкающих при первом случае тебе в ухо браслетами. Не таков был Миша, чтобы сразу довериться первому встречному, пусть и веснушчатому, соседу. Поэтому уточнил:

— И ты тоже, как и я, курсант?

— И я, и ты, и те все двадцать в креслах, — подтвердил тот, обведя сцепленными руками салон. — Для свободолюбивого общества Земли мы курсанты, а для себя каторжники. Как только прибудем на место, тебе сразу дадут номер: «курсант такой-то». У меня, к примеру, был номер; «курсант тридцать второго блока, номер 1969». Если поселят в другой блок, соответственно и цифра будет другая.

— И много там блоков… то есть, курсантов? — запнулся Миша, уныло глянув в пустоту иллюминатора. Уж очень не хотелось оказаться самым тупым по прибытии. «Информация, прежде всего!» — как говаривал его старик, покидая грешный мир в поисках мифического рая за пределами Земли.

— С нами и с новичками вроде тебя, пару десятков тысяч наберется, — кусая кодовый замок, ответил сосед. Миша и сам рад был помочь, но руки были в таких же электронных оковах.

— А ты? — прищурился Коля. — Не убил случаем кого? Я-то ладно, мне браслеты положены — третий раз сбегу, инструкторов на мусорную свалку Ганимеда кинут. А вот отчего ты закован?

Миша озадаченно глянул на свои холеные руки с электронной начинкой. Так быстро и не скажешь. Действительно, жил-работал, никого не трогал. Уже подумывал забрать прелестную Соню к себе в постель, узы брака готовить. Ну, подумаешь, врезал в зубы начальнику карьера. А нечего было на Соню слюни пускать, под комбинезонам лапами шарить. Правда, не столько врезал, сколько размазал его ряху по полу, потоптал ногами, провел зубами по стене, воткнул мордой в холодильник.

— Што жа жопа беж жубов? — прошепелявил тогда начальник, трогая расквашенный нос. На том Мишина карьера и кончилась. Утром, окатив лежащую Соню бурной страстью, прошлепал в ванную, пнул босой ногой кота, огрызнулся на робота-домохозяйку, и тут же был закован в электронные кандалы. Его уже поджидали. Беззубый начальник оказался племянником префекта, а это означало как минимум пару лет срока на далеком Энцеладе. С недавних пор все арестантские колонии перенесли на этот замечательный спутник Сатурна, и все, кто в чем либо был повинен перед Советом Конгломерата, непременно направлялись туда, будь ты хоть мелким несуном с реакторного завода, а будь убийцей в прямом смысле слова. Та же участь постигла и Мишу, едрит его в колено. Жил себе парень, собирал роботов на конвейере, а его же собственный андроид и сдал контролерам. Непорядок, товарищи.

— До посадки два часа ноль восемь минут! — проскрежетал по динамикам голос автомата-самописца: железным, как консервная банка.