Кхемия

Глава 1

Горный хребет издавна славился своей непогодой. Холодные ветра уже многие сотни лет клубились над заледенелой землёй, покрытой только гладким покровом льда и рассыпчатого снега, который, изредка, разве что только в жаркие на равнинной части страны дни, когда серое небо всё же точно их жалости посылало свет, а ветер приносит с равнины тепло, снег подёргивался тонкой корочкой наста.

К сожалению, или всё-таки к счастью, сегодня день выдался особенно морозный. Валил снег, оглушая шорохи, скрежет и голготание до мягкой тишины. Ветра, что удивительно, не было. Точно эрозия выела память архонта свободы об этом всеми забытом месте.

Впрочем, оно даже и не удивительно, если вспомнить, что он не появлялся здесь добрую тысячу лет, предпочитая своим обязанностям, пить вино с Рекс Ляписом и приглядывать за мальчиком Адептом. И тем не менее, его можно понять, много приятнее играть на лире и флейте, гладить рогатое божество по волосам, чем даже пытаться заниматься своим народом. Который… и сам в общем-то справляется с этим. Народ должен быть самостоятельным. Иначе так и будет при малейших неприятностях бежать к своему божеству.

***

В тонких и бледных пальцах, покрытых слабыми разводами старых химических ожогов, лежал образец Л36. По своей сути, просто кусок льда с застывшими изнутри фрагментами. Приятный, голубоватого оттенка.Даже ничего особенного, если забыть где его взяли и что внутри. Погладил пальцем тонкую грань в легком, около медитативном трансе. После чего всё-таки положил его в пиалку, защелкнул зажим ручки и поднял над тускло горящей спиртовкой, горящей синевато-рыжим огоньком.

В ожидании не заметил как с плеч сползло одеяло, разве что только когда оно с тихим шорохом сползло на пол. Ветер всё же решил напомнить о себе, припорошив рабочий стол не таящими снежинками и погасив спиртовку.

Альбедо отложил в сторону пиалку с полурастворённой ледышкой. Вытащил её из лужицы талой воды, но посмотрев на неё, всё же оставил: просто пустышка. Поднял взгляд на лампу. Керосинка покачивалась, от чего по стенам струился извилистый узор теней.

— Наверное, нужно уже заканчивать…

Темнело уже не в пример раньше чем в летние месяцы и работать сейчас уже просто не удобно. Всё же поднял с пола одеяло и завернулся в него обратно. Сколько бы ни жил в вечной мерзлоте, а к холоду так и не смог привыкнуть окончательно. А особенно холодно в предрассветном сумраке. Рутинные приготовления заняли до смешного мало времени: накрыть и потушить лампы, завесить вход в лабораторию чем-то ещё более плотным, согреть постель горячей грелкой... Открытый огонь оставлять нельзя. Если и не призовёт кого-то, кто ночью предпочитает бродить по окрестным скалам вместо вместо сна, так подведёт за собой отравление угарным газом. И ни одно, ни другое совсем не хотелось.

Глядя в темноту перед собой, почему-то думалось о лете... О тёплом, ласковом ветерке и покачивающихся ветреных астрах. Красных, с ребристыми лепесточками-парусами. До забавного похожих на детскую вертушку.

А на улице всё так же медленно и бесшумно падал снег. И так хотелось верить, что далёкое голготание антропоморфных уродцев не приблизится во сне... Нет, конечно же нет... Вот же мысли глупые в голову лезут, как же влезут они сюда, если даже мост обветшал и обвалился ещё прошлой осенью?.. Разве что свалятся с высоты или творение рух мастеров Кхаэнри'ах спустится со своего возвышения, но рогатый культиватор спит уже давно, и, наверное, тоже видит сны.

Свернулся клубочком под тяжелым пуховым одеялом, спрятав миловидное личико в коленях.

***

Из всех сорока двух образцов льда хоть какой-то интерес представляло только три. В остальных попадался, в большинстве своём, просто удачно замёрзший мусор, веточки, камешки, грязь, кусочки шерсти...

В одном сохранилась часть таблички, которую при его, из-за отсутствия практики, не идеальном знании древних языков, прочитать уже невозможно. Хотелось поверить, что там пишется о чём-то величественном. Что-то под стать гордой нации, что прикасалась к небу, слушала его напевы...

Второй оказался потемневшей металлической лентой. Будто бы оторванной из общей массы. На нём ещё сохранился незамысловатый узор линий. Трикветры. Множество мелких, переплетающихся в единую линию. Судя по изгибу, над ней поработал кузнец, смягчив края. Может быть когда-то обруч ритуальной чаши, а может просто часть украшения священнослужителей.

Пик Виндагнира с нежеланием открывал свои тайны тем, кто не вхож в ряды народа небесной столицы. И всё же, интересно узнать, влезть под слой льда и снега, сковырнуть заветренную болячку, чтобы узнать ту самую тайну, которая будет посверкивать, заманивая глубже. Привлекая интерес учёных.

Третьим оказалось вымерзшее колечко с нежно-голубыми каплевидными камешками. Почему-то до глупого похоже на то, что его просто сплели из ивовой веточки и прилепили стекляшки. Такие находились очень часто, так что он почти не глядя, просушил и сунул в глубокий карман.

***

Зачастую, покинуть горную лабораторию было на порядок сложнее чем попасть в неё. Пусть оборудования взял с собой не очень много, путь преграждали вездесущие хиличурлы и фатуи. И если первых можно понять и простить, на неразумных, как говорится, не обижаются, то насчет вторых появлялись логичные вопросы. Их лагеря здесь были абсолютно бесполезными. Гора - мертвая, здесь нет ничего, что могло бы их заинтересовать... И тем не менее, они были и здесь. И дабы не приходилось сбегать, теряя ценное оборудование и силы, приходилось осторожничать.

Не стоит, наверное, рассуждать о политике Снежной, но ресурсы своих воинских подразделений они располагали до ужаса странно, даже хаотично. Впрочем, это только их проблема.

Спускался медленно и осторожно, дабы не проглядеть обледеневшую землю. Снег падал сухой и редкий, как крупа. Шажок за шажком... Уже виднеется арка. Когда-то давно - ворота, сейчас - воспоминания о некогда существовавшем народе. Белёсая, обернутая в иней как в покрывало.