Кинжал раздора

12 Версии "кому надо было рассорить Медичесов и Мединосов"

– Ни слова о кинжале, – наконец пропустила его в двери Женевьева.

– Это Джек пришел? – закричал из своей спальни прадедушка, услышав грохот кастрюль. – Поди сюда!

Барт пошел. В сопровождении Женевьевы, испепеляющей его взглядами.

– Я еще живой, – сообщил лежащий в постели, но весело глядящий на мир прадедушка. – Что разузнал о кинжале? Я же знаю, что у тебя есть новости!

– А вы знаете, каким пыткам меня подвергнут, если я затрону эту тему? – рассмеялся Барт.

Ну и дед!

– Глупые они! Можно подумать, из-за всех этих воспоминаний у меня сердце схватило, – Маленький дедушка поднял глаза на стоящую в дверях сердитую правнучку. – Таблеток от старости еще не придумали!

Бартоломью оглянулся: Женни вздохнула и пожала плечами, ей самой было интересно.

– Это только предположения... – пододвинул Барт стул ближе к кровати старика, – и никак не приближают нас к тайне о том, где находятся ножны и кинжал...

Закрыв глаза, прадедушка слушал о том, к какому выводу пришли Рафаэль с Бартом насчет художника. Барт поднялся. Маленький дедушка, оказывается, не заснул:

– Похоже, вы докопались до правды: до ссоры младший Медичес рисовал младшему Мединосу их сокровища. Заходи еще, Джек.

Бартоломью вылил последнюю кастрюлю с кипятком в ванну и засобирался домой.

– Все будет хорошо, – пообещал он на прощание Женевьеве.

Она промолчала.

– Напеки деду пирожков вместо лекарства, – подмигнул от дверей.

Женни вздернула нос, мол, сама знаю, что лучше делать.

Женевьева покрутилась дома: вроде все в порядке. Она не видела Бартоломью со вчерашнего дня. Женни решила просто прогуляться – такой хороший день. Почему не пройти мимо замка? Увидела на подоконнике ближайшего окна пристройки знакомую статуэтку и радостно помчалась к двери.

– Как прадедушка? – спросил вместо приветствия открывший ей дверь Рафаэль. – Заходи. Родителей нет и придут не скоро. Бартоломью сейчас освободится, – ехал за ней и объяснял слегка смутившийся Раф.

– Ух ты, какая нежная, – погладила Женни светлую кожаную обложку старинной книги на столе, обернулась к Рафаэлю: – Прошлый раз были статьи по археологии.

– Закончил, – поднял он на нее большие сияющие глаза и растерянно захлопал длинными ресницами. – Сравнил рисунки, что Барт привез. Черепки просмотрел. Сам набросал несколько скучных статей и отправил их руководителю раскопок.

Женни стало неловко, что она смотрит на него сверху вниз. Она оглянулась, увидела маленькую скамеечку для ног у кресла, пододвинула ее к столу и присела рядом с Рафаэлем. Теперь он смотрел на нее сверху вниз. Рафаэль вдруг почувствовал себя свободно.

– После того как Барт рассказал о рисунке кинжала и ножен, меня опять потянуло на средневековье, – улыбнулся он.

Ощущение было, что Раф все время шутит: то ли потому, что у него глаз слегка косил и выражение лица было озорное, то ли потому, что он знал, что его статьи не так скучны и ирония звучала в голосе. Женни выбрала вторую версию. И ее тут же подтвердил Барт, повесивший где-то в коридоре телефонную трубку и ворвавшийся в комнату.

– Не верь ему, Женни, насчет статей. Он заложил динамит! Руководитель раскопок ахнет.

Рафаэль изобразил невинное лицо. Женни рассмеялась.

– Хочешь молока? – гремел холодильником Бартоломью. – Я проголодался. С утра бегал, проверял все лампочки на прошлогодних гирляндах. Посчитал сколько и каких надо купить на замену, а сейчас выясняется, что иллюминацией хочет заняться Оричес. Он собирается приобрести новые гирлянды! Можно подумать, он разбирается в праздничном освещении улиц!

Барт поставил кувшин на стол, они с Женни переглянулись и прыснули от смеха.

– Я знаю вашу легенду о Рыжем воре, Барт рассказывал, – сделал попытку завладеть вниманием Женевьевы Рафаэль.

Женни улыбнулась и ему.

– А я – вашу о Стефане Красном. Хотелось бы услышать песню... – Женни покраснела: кажется, это прозвучало двусмысленно, с намеком, и она перевела разговор:

– А о кинжале и ножнах удалось выяснить что-нибудь новое?

– Нет, – покачал Раф головой, – освежил в памяти то, что нам было известно. Видишь ли, мы рассматривали историю исчезновения с точки зрения Медичесов. Я стараюсь взглянуть на факты по-новому. У нас из поколения в поколение передавалось, что Мединосы – лжецы.

Женни вспыхнула.

– Слово Мединос стало нарицательным, употреблялось для людей, говорящих неправду.

– А у нас – «Медичес»! – Женни насупила брови. – Вместо «не бери чужое» говорят «Не будь Медичесом»!

– Вот-вот! Я пытаюсь отбросить два исторических стереотипа. Быть непредвзятым.

«Хорошо сказал», – мысленно одобрил брата Бартоломью. Он был доволен, что Рафаэль подружился с Женевьевой.

– И? – затаила дыхание Женни.

– Пока ничего. Раздумываю, кто был заинтересован в кинжале и ножнах или...

– Или? – поторопила Рафа Женевьева.

– Или в том, чтобы поссорить Медичесов с Мединосами.

– Скупая герцогиня! – воскликнула Женни.

– Она хотела обратно свои дорогие игрушки и забрала их каким-нибудь способом, – в голосе Барта однако не было уверенности.

– Она опасалась растущего влияния двух семей при дворе, – Раф похлопал по книге рукой, – ей очень на руку была эта ссора. После истории об исчезновении кинжала и ножен фамилии Медичесов и Мединосов постепенно исчезают из придворных хроник. Им не доверяют. Оба рода пришли в упадок.