Клетка для певчей птицы

Глава 14

Серафима сидела в кресле самолёта, глядя в иллюминатор, пока яркие лучи солнца не ослепили её. Она зажмурилась и наполовину опустила шторку. Надо бы поспать, но мысли – «думки», как она их называла, не давали покоя. И первая мысль была о Кирилле. Что-то не то происходит с ним. Кирилл никогда не был особо душевным, но теперь он стал ещё и злым, холодным, равнодушным. Может, дело вовсе не в работе? Нет-нет! Не надо об этом. Она пыталась отогнать дурные мысли.

«Он же всё объяснил. Прочь сомнения! Господи, помоги ему! Пусть у него сейчас всё будет хорошо», – прошептала Сима.

Она подняла шторку. Сквозь плывущие облака виднелась земля, разделённая на маленькие коричневые и зеленоватые квадратики. Вдали, словно чиркнув по небу спичкой, сверкнул другой самолёт. Совсем как в тот раз.

Начало девяностых. Крымские гастроли. Серафима закрыла глаза, и воспоминания окутали её ностальгической радостью. Вот так же летели в самолёте небольшой группой: народный артист Ирам Надиев, братья Корниенко, Алик Раянов, композитор Семён Славин и несколько администраторов. Так получилось, что Серафима была единственной девушкой в этой концертной команде, если не считать, конечно, Огненную Матильду, в миру – Женя Кузьмичёв.

Крым встретил радушно. Концерты были в трёх городах. Удавалось совместить приятное с полезным: и поработать и в море искупаться. Крым для Серафимы – особое место. Это её любовь. Постоянная и неизбывная. Она успела поездить по стране, бывала в Европе и не только, видела очень комфортные и чистые заграничные пляжи. Но крымский берег был ей в тысячу раз милее, чем самые шикарные пляжи мира. К нему её всегда тянуло. И любовь эта, похоже, была взаимной. Крымская земля была благосклонна к Серафиме, она давала ей силы, радость и надежду. А какое здесь море! Сима обожала это крымское Чёрное море, оно казалось ей самым синим и самым ласковым в мире.

Первый концерт был в день приезда в летнем театре. Несмотря на усталость, ребята работали очень вдохновенно, с полной самоотдачей. Все были на высоте. И Серафима, в общем-то, была довольна своим выступлением. Зрители не хотели её отпускать. Она сумела затронуть сердца людей неподдельной искренностью.

Сеня Славин с самого начала гастролей оказывал Симе знаки внимания. И при этом очень стеснялся. Она ему явно нравилась. Он с трепетом смотрел выступление Серафимы от начала и до конца, спрятавшись за кулисами. И только, когда Сима уходила со сцены, Сеня резво сиганул в гримёрку. Гримёрка была общая, но зато очень большая. Там собрались все, кроме тех, кто был на сцене. Серафима зашла следом за Семёном. Тот, увидев Симу, засуетился. На самом деле его потрясло выступление Симы, и он попытался сделать ей комплимент, но так, чтобы никто не догадался, что она ему нравится:

– Серафима, а ты… а ты смешная на сцене, – неожиданно выпалил он и покраснел.

– Что? – переспросила Сима. – Это что было, Сень?

– Ничего. Просто хотел сделать тебе комплимент. И только. Ничего не подумай.

– Комплимент?! Смешная – это очень сомнительный комплимент.

– Да? А я думал, тебе приятно будет.

– Сенечка, мне было бы очень приятно, если бы я была клоуном. Но так как, я певица…

– Ты, наверно, хотела, чтобы я сказал, что ты красивая? Но ты не красивая.

– Что?! – Сима была настолько удивлена, что даже не могла обидеться.

– Да, не красивая, а симпатичная.

– Знаешь, Сеня. Вообще-то, такие вещи женщинам не говорят.

– Но ведь симпатичная лучше, чем красивая, – продолжал настаивать Славин.

– Сень, я в этом не уверена.

Эдик Рубинштейн, администратор Огненной Матильды, подбежал к Симе и, поцеловав ей руку, томно произнёс:

– Серафима, ты великолепно звучала. Глубоко, проникновенно! Я потрясён! И платье это тебе очень идёт.

– Спасибо за комплимент, – с улыбкой произнесла Сима.

– Это, Симочка, не комплимент. Это правда.

– Тем более, Эдик, спасибо. Мне очень приятно.

– Ну, как-то так, – сказал Эдик и, повернувшись к Славину, добавил: – Разницу чувствуешь?

– Что она поёт исключительно, это и так понятно. А вот то, что она ещё и очень симпатичная. Это факт, – ответил Семён, а в глазах его была такая грусть и досада, что Симе стало его даже жалко.

Загорелось табло: ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ. И самолёт начал снижение.