Клыкастые хроники

Пролог.

В кабинете директора стояла неловкая тишина. Ее разбавлял лишь равномерный стук шаров кинетического маятника, за движением которого мы молча наблюдали. Стук-стук, стук-стук… Я где-то слышала, что этот звук помогает успокоить нервы и снять стресс, но сейчас, в данной обстановке, он лишь добавлял напряжение. Атмосфера в кабинете сгущалась. Маятник уже начал раздражать и меня, и директора, но никто из нас не хотел начать разговор первым.

Я сидела спокойно и отрешенно, с гордо выпрямленной спиной. Я не смотрела на директора и не хотела смотреть, потому что понимала, о чем пойдет речь. Хотя я не видела выражение его лица, я знала, что он нервничает, волнуется. Слышала, как он тихо ерзает на своем огромном кожаном кресле, его редкие, сиплые вздохи и представляла, как он нервно потирает свои пухлые, потеющие ладошки. Я как будто бы видела его маленькие бегающие глазки и дрожащие губы с неопрятно торчащими усиками над ними. Он пытался что-то сказать, но не мог решиться, и лишь продолжал сидеть за своим столом, нервно потея.

От долгого и неподвижного сидения на неудобном стуле, спина начала болеть. Я немного пошевелилась, чтобы сменить расположение. И видимо приняв это движение за согласие с моей стороны на разговор, директор все-таки набрался смелости начать первым.

- Аде… Кхм, Аделаида Павловна, - его голос дал петуха, но он попытался справиться со своей нервозностью, - Вы знаете, зачем я вызвал Вас свой кабинет?

- Догадываюсь.

- Вот как! - он не расслышал в моем лаконичном ответе иронию и продолжил преувеличенно бодрым голосом, - Это намного упрощает дело. Значит, мне не придется объяснять, ради чего я Вас сюда вызвал. Как Вы уже знаете, государство, и правительство города в частности не выделяют нашей школе достаточное количество финансов. Коллектив у нас на удивление большой, одних только учителей русского и литературы четыре человека! И вот я подумал: «А зачем нашей школе их столько?» Тем более что не так давно в наш дружный коллектив влилась свежая кровь, так и пышущая энтузиазмом. Они хотят работать, хотят больше нагрузки! Вы ведь понимаете о чем я?

Я, конечно же, понимала. Меня просто хотели уволить, а уж эти разговоры о недостаточном финансировании и юнцах, жаждущих познать все прелести преподавательской деятельности, были просто ненужной красивой мишурой, прикрывающей саму суть. Все эти намеки, слова о «дружном» коллективе в моих глазах выглядели настоящим фарсом и пошлой комедией. Дружный коллектив? Ха! Самый настоящий террариум, рассадник зависти и ненависти. Мои коллеги просто сборище клоунов, любящих плести мелкие интрижки за спиной. Со стороны все они выглядят милыми и порядочными людьми, но я как никто знаю, что они постоянно сплетничают и распускают неприятные слухи друг о друге. Доставалось и мне, доставалось и им от меня. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Но самое забавное то, что я даже получила прозвище – Кровопийца. От таких людей это было даже немного лестно.

Да, бывало невыносимо, бывало горько и обидно. Иногда хотелось плюнуть на все и уволиться. Но я слишком любила свою профессию, да и годы, проведенные в этом учебном заведении, закалили мой характер. Так что несмотря ни на что, я продолжала работать в этом цирке и по мере своих скромных сил и возможностей портила жизнь окружающим. До сих пор.

- Меня увольняют? – мой голос был спокоен, но сталью, звучащей в нем, можно было забивать гвозди (умение, выработанное за долгие годы преподавания).

Я впервые за это время посмотрела на директора. Он вздрогнул и отвел свой взгляд. Я знала, что люди не могут смотреть в мои глаза: слишком холодны и безжизненны были они. А уж сколько часов я тренировала пронзительность и суровость, отражающуюся в них, и не сосчитать. Это всегда помогало мне в разговорах с нерадивыми учениками, неприятными коллегами или, например, с директором. Действовало и сейчас.

- Аделаида Павловна, Вы, конечно, не обижайтесь. - Его голос становился все тише и тише, а взгляд его маленьких свиных глазок падал куда угодно, но только не на меня, - Сколько Вы уже работаете в нашей школе? Около сорока лет? Да, у Вас богатый опыт и багаж знаний, и за это мы Вас очень ценим. Но поймите же Вы. Надо дать дорогу и молодым! С Вас уже хватит, Вы же даже за последние лет пятнадцать и не отдыхали вовсе. Выйдете на пенсию, заживете тихой, мирной жизнью и будете наслаждаться днями тишины и спокойствия. Звучит как сказка, Вы так не думаете?

- Не думаю.

Мой категоричный ответ смутил директора еще сильнее. В кабинете вновь установилась немая пауза. Но я не стала продолжать это представление. Слишком устала от всего этого, наверное. Приподнявшись со стула, я спросила:

- Мне написать заявление об увольнении по собственному желанию?

Директор был несказанно рад моей инициативе. Облегченно вздохнув, он протянул мне бумагу и ручку. И пока я заполняла заявление, этот жирный боров все благодарил меня за благоразумие и всем своим видом источал внеземную радость по поводу моего увольнения. Увидев, что я закончила писать, он взял мою ладонь в свою и тряс ее так, как будто бы пожимал руку герою, спасшему мир от неминуемой катастрофы. А восхищение в его глазах лишь усиливало это впечатление. До полноты картины не хватало только духового оркестра, играющего марш «Прощание славянки».

- Что ж, Аделаида Павловна, спасибо Вам за вклад в образование нашей страны. Вы многое сделали для нашей школы за эти годы. Вы – пример для всех педагогов! Огромное спасибо! А, и не волнуйтесь насчет учащихся. Лето заканчивается, скоро начнется учебный год, и мы уже составили планы и распределили классы по преподавателям. Все будет в наилучшем виде!

Эта речь вызвала у меня лишь кривую усмешку. Распределили, значит. Планы составили. Как я и думала – все было решено заранее. Не захотела бы уйти по-хорошему – заставили бы уйти по-плохому. И это их так называемая благодарность… Ха. Ха. Ха.