Книга 3. Пленники Пути (черновик)

Пролог

Стадо овец щипало траву и медленно поднималось на холм. Осень брала своё, и они неспешно пробирались мимо пожелтевшего участка ковра наверх, ко всё ещё зелёной вершине. Следом за стадом плёлся пастух в соломенной шляпе, опираясь на крючковатый посох.

Солнце подбиралось к краю горизонта, но мужчина и не подумал разворачивать свою отару обратно. В здешних краях не редко оставались ночевать под открытым небом. Никто не переживал о дождях, которые шли тут, словно по расписанию. При этом, стоило упомянуть эту странность, одну из многих, сразу многозначительно поднимали брови и бросали взгляды на восток, в сторону Кейиндара.

Засуху или сильные морозы здесь не видели сотни лет, если не тысячи. Летом дождь шёл каждые несколько дней, в жаркую погоду чаще. Зимой снег сыпал целыми днями, но без сильных метелей, способных похоронить их небольшую деревушку. Мелкий снежок, укрывающий почву ровно настолько, чтобы урожай не погиб от холода.

Все деревенские давно уверовали в причастность к этому кейиндарских силт ло. Несколько раз пауков пытались расспросить, когда они приезжали в деревню за продуктами, но ответа так и не получили. Обычно разговор заканчивался фразой «Вас что-то не устраивает?», после чего все спешно заверяли заглянувшего силт ло в том, что их всё более чем устраивает, и тот удалялся, уводя с собой ехавшие безо всяких лошадей телеги, полные еды.

Но так было раньше. Теперь, после Первой волны, от Кейиндара остались лишь руины. Виланс часто приходил к городу силт ло. Насколько близко, насколько позволял барьер. Он не испытывал иллюзий, что ему удастся проникнуть внутрь. В их деревне ещё хранились легенды о тех, кому это удалось. Ходил слух, что Силт Ло тоже сумел проникнуть внутрь. В Надежде, деревне у самого барьера, поговаривали, что лично видели, как он прошёл через него.

Что ж, если так, не удивительно, что ему удалось остановить Первую волну. О людях, проникших внутрь самостоятельно, знали все. Один стал первым главой Кейиндара, о втором старались забыть, но легенды не так-то просто вытравить из людских голов. Особенно из тех, кто обитал в Надежде. Третий фактически в одиночку остановил Первую волну.

Виланс знал, что четвёртым ему точно не стать, но каждый месяц исправно наведывался к барьеру. Он и сам не знал, зачем так поступает. Наверное, во всём виноваты истории деда, жившего ещё до войны Престолонаследия.

Тогда силт ло почитали и уважали, и их было куда больше. Тогда они не участвовали в сражениях, только следили за равновесием. А потом, как рассказывал дед, случилась всего одна битва, переменившая всё. Кейиндарские силт ло вышли на поле боя, чтобы встретиться со своими товарищами по ремеслу с Запада. Говорят, даже в Мокруне ощутили, как дрожит земля. Всего одна битва, но она забрала жизни почти всех силт ло.

Хотя Кейиндар отхватил немалую часть территорий от трёх соседних стран, во время праздников ему порой не хватало места. Тогда окрестные земли наполняли чудеса. Ночью могло стать светло, как днём, или наоборот. Порой в небе творились настоящие представления, по деревням бегали неведомые звери. А однажды воздух стал таким плотным, что его приходилось резать и есть, чтобы дышать.

Большинству рассказов деда Виланс не верил ни на грош. За свою короткую, всего-то пятьдесят лет, жизнь, он не увидел ни одного чуда. Даже Первая волна, наделавшая столько шума, прошла мимо их забытой Создателем деревеньки. Он родился в период упадка Кейиндара, и ему осталось только смотреть на руины.

Виланс как раз взобрался вслед за овцами на очередной холм, когда на глаза попались остатки костра. Неведомые путники даже не озаботились прибрать за собой, горстка чёрных хлопьев лежала посреди зелёного с жёлтыми пятнами ковра.

Виланс нахмурился и отогнал в сторону овцу, обнюхивающую комок чёрных прожилок. Кому могло прийти в голову жечь бумагу? У них в деревне имелось всего две книги, и к каждой относились как к реликвии. По большей части их использовали, чтобы научиться читать и писать, и все знали содержимое наизусть. «Краткая история Кейиндара» и «Разведение верблюдов». Никто уже не помнил, как у них оказалась вторая книга. Рассказывали, что её оставил гость с Запада, когда пришёл учиться в Кейиндар. Никто из жителей деревни верблюда не видел, а единственная картинка давно выцвела и превратилась в едва различимые очертания, но это не мешало с важным видом устраивать обсуждения по поводу написанного.

Налетевший порыв ветра едва не сорвал с головы широкую соломенную шляпу, Вилансу пришлось придержать её рукой. Пепел вперемешку с горелой бумагой оторвался от земли и покатился по склону холма. Виланс проводил её хмурым взглядом. Какое-то шестое чувство подсказало, что здесь что-то не так.

Вспомнились путники, останавливающиеся в деревне пару дней назад. Трое всадников, купивших еды и расспрашивающие о Кейиндаре. В деревне редко видели чужаков, мало кто выбирался в большой город. Но даже ему в этих путниках почудилось нечто… чужое. Он бы не смог описать это чувство, просто тихий голосок внутри твердил, что с ними не всё ладно, так что Виланс предпочёл отсидеться дома, пока всадники не уехали. И они должны были ехать через эти места.

Виланс стоял в нерешительности, разглядывая кучку из пепла и чёрных хлопьев. Всадники проехали здесь несколько дней назад. Наверняка это их рук дело. Но почему пепел до сих пор не развеялся? Снова подул ветер, и останки бумаги поползли обратно на холм. Виланс невольно отступил на шаг, когда они подкатились к его ногам.

Вспомнились истории деда. Рассказы о чудесах, случавшихся каждый год. А всё, что видел он – правда, видел тут не самое подходящее слово – незримый барьер, всё ещё окружавший Кейиндар. Нечто, не пускавшее дальше, очертившее границу, отделяющую простых людей от чудес, лежащих по ту сторону барьера.