Кофе и одна книга на двоих

Кофе и одна книга на двоих

Кир заставлял себя не смотреть на неё, но не мог. Она сидела наискосок от него, на соседнем ряду, и, склонившись над тетрадкой, прилежно конспектировала лекцию. Кир заприметил девушку ещё вчера, в первый день занятий, и уже тогда не смог полностью сконцентрироваться на том, что читали с кафедры преподаватели. И он задался вопросом, что делает эта юная красавица здесь, на заочном отделении, где самым молодым студентам, таким, как, например, он сам, глубоко за двадцать? Основной контингент здесь — взрослые, вполне состоявшиеся люди, которые пришли просто за корочкой о высшем образовании. Либо за знаниями, потому что душа просит, но таких меньшинство. И Кир готов был даже руку на отсечение дать, так был уверен, что школу она закончила в этом году. Ладно, максимум — в прошлом.

Впрочем, ответ на сей вопрос уже хранился где-то у Кира в подсознании, но молодой человек не хотел его принимать. А сейчас он знал. Точно знал. Но всё равно не мог отвести от неё взгляд. Натуральная блондинка. Сто процентов. Он готов это утверждать даже не прикасаясь к её волосам. А также и то, что они мягкие, шелковые на ощупь и слегка вьются от влажности. Отсюда, со своего места, ему прекрасно виден её нежный профиль с лёгким румянцем на щеках, ровная спина со струящейся светлой змейкой косой, левая ножка, затянутая в тёмно-синие джинсы, и острый локоток, проглядывавший сквозь белую полупрозрачную блузку. А глаза у неё какие!.. Глубокие, лучистые, светло-карие. Чудесные глаза. Он только раз взглянул в них вчера — и утонул.

Кир вздохнул и, собрав всю свою волю в кулак, заставил себя вслушиваться в монотонную речь лектора и пытаться записывать. Правда, рука плохо слушалась, за пять лет привыкшая уже совсем к другой работе — грубой, мужской. После окончания ПТУ, погорбатившись год на стройке торгового центра, Кир с другом Иваном, бывшим одногруппником, отправился в свободное плавание — занялся работами по утеплению фасадов, а в зимний период перебивался евроремонтом квартир. Дело неожиданно пошло хорошо, ребята работали на износ, особенно в тёплое время года, но и зарабатывали неплохо. Кир даже умудрился сам скопить на подержанный «мерс», о котором мечтал с детства, подарил матери посудомоечную машину, чтоб не так уставала по хозяйству, а младшему брату за поступление в университет — новенький айфон. Снимал квартиру. Хотел бы тратить деньги на любимую девушку, с которой можно бы было создать семью, родить детей, но всё время попадались не те. То ли работа всё же отнимала времени больше, чем нужно, то ли хорошие девушки не желали встречаться с рабочим-высотником — Кир не знал. «Мозги — вот что сейчас сексуально», — говорил Шерлок, и Кир был полностью с ним согласен. Но умные девушки упорно обходили его стороной… или он просто не там искал?

В общем, рука с непривычки не поспевала за речью лектора. Впрочем, не слушалась Кира не только рука. Глаза тоже то и дело косились в сторону — на девушку, и это его злило. А ещё она, чувствуя, что на неё смотрят, тоже оборачивалась. Первый раз просто обернулась — он тут же отвёл глаза. Второй раз поглядела вопросительно. В третий раз улыбнулась… Кир разозлился и на неё тоже. Ну и пусть у неё не было обручального колечка на пальце, но ведь он видел, видел её вчера, когда, пропустив с новыми знакомыми из группы по бутылке пива в баре и не желая садиться за руль в таком состоянии, шёл на станцию метро через парк. Она сидела на скамеечке у фонтана. В одной руке у неё была раскрытая книга, другой же она покачивала коляску с младенцем. Ошибиться он не мог — это была точно она, его одногруппница, натуральная блондинка в тёмно-синих джинсах. Только уже не в белой блузке, а в каком-то бесформенном сером балахоне. Не важно. Важно то, что единственная девушка, с которой он не прочь был завязать серьёзные отношения, уже мама чьего-то ребёнка. Мать-одиночка?.. Да, это объясняет то, почему она учится на заочном.

И он старался избегать её всё то время, пока шла установочная сессия, даже пересел на галёрку, чтоб подальше от неё. Попытался поухаживать за другими девушками, но тоже как-то не особенно результативно. Потому что, чем дальше, тем всё сильнее эта Алёна врезалась ему в сердце — буквально осиновым колом. Сама подливала масла в огонь. То платье красивое однажды надела, демонстрируя одногруппникам свои стройные изящные ножки в чёрных чулках, а в другой раз, опаздывая на лекцию и столкнувшись с Киром у входа в университет, поздоровалась с ним первой и спросила, не помнит ли он, в какой аудитории у них первая пара. Естественно, на третий этаж молодые люди поднялись вместе, но ни о чём интересном поговорить не решились, лишь позволили себе обменяться мнениями о преподавателях, предметах и университете. А потом, на следующий уже день, Алёна возилась у автомата, который не хотел давать ей ни кофе, ни сдачу. Киру пришлось помочь. Разговор просто не мог не завязаться, и преинтересный, о произведениях отечественной литературы, где кофе играет более-менее важную роль, появился прекрасный повод пригласить её куда-нибудь, и, судя по её глазам, она была вовсе не против, но Кир случаем не воспользовался и о главном так и не спросил. «Не ищет ли она отца своему ребёнку?» — мелькнула мысль.

Парень даже психанул и решился уже бросить учёбу к чертям, но вовремя опомнился и всё же явился на зимнюю сессию, хоть и с трёхдневным опозданием. И всё это время Алёна не выходила у него ни из головы, ни из сердца. Он пытался забыть её, честно пытался, но с Милой, официанткой из «Королевской лагуны» это было совершенно невозможно сделать. В постели она была хороша, но и только, поговорить было не о чем, кроме новых тенденций в мире моды или её надоевшей работе. Это бесило. А как-то раз Кир попросил девушку написать на листке бумаги название самого известного произведения Сервантеса. «Чего?» — переспросила Мила. Он повторил. Она всё равно не поняла, только рассмеялась и обозвала его ненормальным. Он настоял и даже подсказал ответ. Тогда Мила, посмотрев так, будто делает для своего бойфренда самое большое в мире одолжение, написала: «Донки-хот». «Ну что, доволен?» — поинтересовалась она и состроила рожицу, по её мнению, неотразимую. Кир предпринял ещё одну попытку и попросил написать слово «Шекспир». «На фига?» — спросила Мила. «Просто напиши», — сказал Кир. Написала. «Шек Спир». — «Ты серьёзно?» — не поверил он. «Да. А что?» — «Просто». Это было последней каплей. Больше они не встречались. Ну, чему такая девушка может научить его будущих детей?..

Сам Кир был помешан на книгах с пяти лет, как только научился складывать буквы в слова. Читал всё, что попадало в руки, был записан во все близлежащие библиотеки, так как денег на книги не было. Семья еле-еле сводила концы с концами. И после школы, вместо того чтобы подать документы в вуз, отучился год на штукатура, устроился на работу — нужно было помогать матери-вдове поднимать на ноги младшего брата. Сейчас Кир мог гордиться им по праву — в этом году Денис поступил в тот же университет, что и он, только на дневное отделение и на другую специальность, получал хорошую стипендию. Так что теперь можно было немного расслабиться и заняться собственной жизнью. Только всё равно не очень-то получалось…

Кир не сдержал данного себе слова забыть Алёну. Даже встречаясь с Милой, он время от времени проезжал мимо того самого парка и даже прогуливался по дорожкам, стараясь оставаться незамеченным. Но Алёна и без его стараний пребывала в неведении о том, что за ней следят, ибо практически всё время была поглощена чтением — младенец на морозе крепко спал, а девушка со скоростью черепахи двигалась по припорошенным ранним снегом дорожкам и катила колясочку перед собой, отрывая взгляд от книги лишь затем, чтобы проверить, дышит ли малыш, не замёрз ли?.. «Идиот», — ругал себя Кир, но поделать с собой ничего не мог. И к декабрю созрел для того, чтобы пригласить молодую мамочку на свидание.

У студентов-заочников, во всяком случае, у тех, с кем учились Кир и Алёна, не принято было без особой надобности лезть друг другу в душу, поэтому, кроме Кира, пожалуй, никто и не знал, что у девушки есть маленький ребёнок. Впрочем, всем было всё равно, если б даже и знали. Люди здесь были в основном семейные, отягощенные грузом собственных проблем и забот. И никто, кроме Кира, личной жизнью Алёны Крыловой не интересовался. Она тем более не навязывалась никому в друзья. Единственным, с кем бы ей хотелось общаться, был тот высокий симпатичный брюнет, который, как ей показалось, бросал поначалу в её сторону заинтересованные взгляды, и девушка, против своих правил, даже заговорила с ним первой, но дальше дело так и не продвинулось, напротив, Кир Соколов, кажется, намеренно стал её избегать, а однажды, в ноябре, она даже видела его в торговом центре с девушкой. Шикарной блондинкой в норковом манто. Кир Алёну не заметил, да и где ему было заметить закутанную в серый вязаный шарф скромницу с огромной упаковкой памперсов в руках? Парни на таких девушек внимания не обращают. И Алёна, придя в тот день домой, залилась слезами и поклялась выбросить красавчика-одногруппника из головы.

— Ты с Никитушкой гулять сегодня идёшь? — ласково спросила мать у дочери.

— Конечно, иду. Как обычно, в четыре часа.

— А чего пригорюнилась-то? С учёбой всё в порядке?

— В порядке. Ничего, мам, просто. Настроения нет.

— Ну, я же вижу — что-то не так с тобой в последнее время.

— Личная жизнь не складывается, — вздохнула девушка, вытирая рукавом слёзы, — но ты не принимай близко к сердцу, оно у тебя и так слабенькое. Наверное, я просто ещё не встретила свою половинку. Ничего страшного, я подожду, мне спешить некуда. — И попыталась улыбнуться.

Мать притянула её к себе и долго гладила по волосам. Алёна молчала, а мама не расспрашивала — знала, что дочь поделится с ней всем, когда сочтёт нужным. А может, ей и вовсе рассказывать не о чем…

А девушка понимала, что непоправимо влюбилась. Кир Соколов. Парень её мечты. Красивый. Задумчивый. Начитанный. Но до ужаса непонятливый — на платье, взятое у подруги напрокат, не реагировал, случаем у автомата с кофе не воспользовался и знакомство продлить не потрудился. А тут ещё эта блондинка… Но насовсем выкинуть парня из головы не получилось, и, когда Кир не явился к началу зимней сессии, загрустила не на шутку.

В тот тихий вечер в середине декабря она, как обычно, вышла в парк погулять с Никиткой. Погрузившись в невесёлые думы, Алёна медленно катила коляску по дорожкам заснеженного парка. Читать не хотелось — девушка никак не могла переключиться на проблемы книжных героев со своих собственных, да и темнело рано. Думалось только о Кире — и ни о чём больше. В каждом прохожем мужчине она пыталась угадать его походку, его черты, но лишь ловила себя на мысли, что вероятность встретить его самого здесь и сейчас практически равна нулю. Ну, может один процент из ста, не больше, но…

Но вот этот молодой человек, спешащий по дорожке навстречу, как раз очень на него похож. И чем ближе тот приближался, тем больше походил на Кира. Да нет, это же Кир и есть, собственной персоной. Алёна, не веря глазам своим, вовсю глядела на Соколова, тем самым подогревая его намерение поговорить с ней начистоту, мол, люблю — не могу и чужой ребёнок мне не помеха.

А он завидел её издалека — девушку в белой шапочке, сером пуховике и с синей коляской. Кажется, она тоже сразу его заметила. Её чудесные лучистые светло-карие глаза притягивали и манили, как два глубоких озера, в которых хотелось утонуть без оглядки и сожаления.

— Привет, — хрипло сказал он, когда они поравнялись.

— Привет, — улыбнулась она.

— Я тебя искал, — это прозвучало так обнадёживающе, будто он не искал её только что в парке, а вообще искал много лет…

— Правда?

— Да-а…

— Тебя не было эти три дня, и я подумала… — смело начала девушка, но тут же потупилась и замолчала.

— Нужно было сдать объект, вот и опоздал, да и вообще, если честно, засомневался, не зря ли я затеял эту учёбу. Хорошо, вовремя одумался, — признался он, ожидая ответной реакции девушки, но её не последовало — если не считать ответом робкую улыбку. Тут парень бросил взгляд на закутанного в тёплый синий комбинезон малыша — своего потенциального сына — и неожиданно улыбнулся. — А у него смешная пустышка. С усами, как у Эркюля Пуаро. Смотрела?

— Да, пару сезонов. Суше́ великолепен. Но классический детектив я предпочитаю читать, — сказала Алёна и повернула разговор в прежнее русло: — Я сама покупала. А Ростику — ему год и месяц, но он до сих пор обожает пустышки — я выбрала другую, с торчащими наружу зубами. Ужасно смешно. Правда, он сосёт её лишь дома, а то люди на улице пугаются.

Но Кир её уже не слышал.

— Ростик? — переспросил он. — У тебя ещё и Ростик имеется? А где же он? Почему я тебя никогда с ним не видел?

— Приболел, остался дома, и вообще я с ним не гуляю, просто сижу, книжки читаю, в развивающие игры играю… Но, постой, когда это ты успел увидеть меня с Никиткой? Ой, а я что, тебе, наверное, о детях не говорила?.. И… ты что же подумал? Что это… Что я…

Почему Алёна сложилась от смеха пополам, Кир так и не понял. Очень смешно, видимо, флиртовать с парнем, имея на руках двух маленьких детей.

— Алёна, ты замужем?

— Нет, — она так смеялась, что схватилась за рукав его куртки то ли в поисках опоры, то ли приглашая разделить с ней смех. Но до Кира, наконец, дошло, что в чём-то он всё-таки ошибается. «Если одному ребёнку год и месяц, то второму по идее должно быть четыре месяца, не больше, — размышлял он. — А этот, упитанный, выглядит на шесть, а то и на все восемь». У него было, с кем сравнивать — у его друга Ивана, с которым он занимался утеплением домов, полгода назад родился второй сын, а у старшего, трёхлетнего Марка, Кир был крёстным. «Значит, какой-то малыш явно не её, — подытожил парень. — Может, племянник?»

В это время лежавший младенец громко заплакал, и Алёна, тут же оборвав смех, склонилась над ним и принялась агукать и поправлять шапки-шарфики, называя того «сладеньким Никитушкой», «золотцем» да «пупсиком». Мама из Алёны вышла, конечно, хорошая, только жаль, не его детей. Ну, один — не два, он не против, он уже смирился.

— А он хорошенький, правда? — спросила Алёна. — Жаль, что не мой.

— В смысле немой? Он же только что плакал… — не понял Кир. — То есть… ребёнок не твой?

— Ну конечно, а ты что подумал? — Алёну эта ситуация явно забавляла. — Я его няня. И няня Ростика. И я их ужасно люблю. — И она засмеялась снова.

Кир почувствовал неимоверное облегчение, даже задышалось легче, будто внезапно исчез камень, давивший на сердце все эти три месяца. И не потому, что Алёна неожиданно оказалась свободной, а из-за того, что ситуация наконец-то прояснилась окончательно. Странно, но парень даже пожалел о том, что этот смешной щекастый Никитос будет жить не с ним.

А девушка уже рассказывала историю своей жизни. О том, как весной неожиданно пришло известие о смерти любимого отца, скончавшегося в ДТП, после чего с мамой случился сердечный приступ, надолго приковавший её к постели. На плечи Алёны, тогда ещё ученицы одиннадцатого класса, свалился непомерный груз — она, считай, сама занималась и похоронами, и больной матерью, и домашними хлопотами, и подготовкой к ЕГЭ… В первое время осиротевшей семье помогали малочисленные родные и друзья. Но Алёна, мечтавшая поступить на филологический, теперь твёрдо намеревалась после выпускного пойти в официантки, чтобы не сидеть у родственников на шее, — она уже и место себе подыскивала, — но неожиданно соседка по лестничной площадке предложила подработку — посидеть с её пятимесячным сынишкой, пока молодая мама восстанавливала фигуру на занятиях фитнесом или просто отдыхала от своего чада — она вполне могла себе это позволить. Алёне такая работа очень даже пришлась по душе, и вскоре, по рекомендации той же соседки, уже вывозила на прогулку в парк новорожденного Никитку, сына соседкиной приятельницы, покупала для него одноразовые подгузники, детское питание и всякие другие необходимые вещи, получая взамен не только радость от общения с забавными малышами, но и деньги, которых вполне хватало им с матерью на еду и лекарства. Необыкновенной радостью для девушки стало и то, что в университет ей удалось поступить на бюджетное место. Честно говоря, подала она документы в вуз только ради матери, так как, в отличие от неё, не питала иллюзий по поводу своего будущего и всё ещё пребывала в уверенности, что рано или поздно всё же наденет фартук с логотипом какого-нибудь ресторана и будет подавать посетителям вино стоимостью в несколько своих зарплат… А потом в материальном плане стало и вовсе хорошо, когда её мама окрепла настолько, что снова вернулась к своему любимому занятию — стала делать торты на заказ.

Кир слушал девушку не перебивая и с жаждой заблудившегося в пустыне странника ловил взгляд её чудесных глаз. Но Алёна рассказала не всё, умолчав о том, что влюбилась в него по уши — в человека, который так и не пригласил её на свидание, хотя это явственно читалось в его глазах, и который одним ноябрьским днём разбил ей сердце в зале торгового центра, по иронии судьбы построенного его же бригадой пять лет тому назад.

Но Кир сам начал об этом разговор, решив быть откровенным до конца и во всём. Чтоб не было между ними больше таких вот досадных недоразумений. Признался, что Алёна понравилась ему с первого же взгляда, что он сразу увидел в ней родственную душу и уже мечтал о серьёзных отношениях, но… в тот же самый день случайно увидел её в парке с книгой и коляской.

— У меня сразу упало сердце, — честно говорил он, — я не был готов к тому, чтобы полюбить ещё и чужого ребёнка и… попытался выкинуть тебя из головы. А потом встретил в книжном магазине девушку. Симпатичную. — Кир вздохнул, Алёна потупила взгляд. Когда она на него не смотрела, он терялся, словно оказывался в непроглядной тьме. Он и так, можно сказать, находился во мраке все эти три месяца, не имея возможности взглянуть ей прямо в глаза.

Чего ещё Кир не знал о Миле, так это того, что в «Буклет» она пришла не за книгами, а просто заскочила к подруге-кассирше забрать свой заказ — пудру, тональный крем, жидкий корректор…

— Я вас видела, — призналась Алёна.

— Да? Я думал… В общем, ничего у нас с ней не вышло.

— Почему? — прошептала она. У неё в голове не укладывалось, как можно такую красавицу как Мила променять на неё, такую невзрачную худышку в простом сером пуховике?..

— Да просто… она из того мира, в котором не читают книг.

Алёна лишь рассмеялась и покачала головой. Она сама по жизни часто сталкивалась с людьми, с которыми просто не о чем поговорить. Ещё тогда, когда она разговорилась с Киром у автомата с кофе, поняла, что на одной с ним волне.

И тут вдруг Кир сам покатил коляску. Алёне ничего не оставалось, как просто взять его под руку.

А гуляющие в парке люди нисколько не сомневались в том, что молодая пара с ребёнком — муж и жена, но ошибались они, нужно сказать, недолго, и уже пару лет спустя Кир с Алёной катали по тем же дорожкам двойную колясочку, которую обычно приобретают, когда в семье рождается двойня.

— Посмотри, как Никитушка сладко спит, — говорила она. — И эта его смешная соска с усами!..

— А Ростик свою уже давно выплюнул, — отвечал он, — но всё ещё не понял этого — видишь, как губами во сне причмокивает?

На дорожки, скамейки, газоны и деревья в парке, медленно кружась в воздухе, ложился крупный декабрьский снег. А до́ма обоих ждала ещё запечатанная, совершенно новая книга с пахнувшими типографской краской страницами, которые будут приятно, еле слышно хрустеть под пальцами и долго хранить тепло любящих и бережных рук.