Когда дракоты улыбаются

Когда дракоты улыбаются

Тим выбежал из парка, едва не угодил под колеса, а остановился только в незнакомом дворе.

Впереди возвышалась помойка. На мусорных баках, не обращая на него внимания, сидели, сверля друг друга взглядами, дракоты. Рыжий, почти оранжевый, с золотыми полосами поперек тела и лап, и черный — с огромными, явно драконьими глазами и шерстью, в которой нет-нет, а попадались чешуйки. Первый — холеный, с узким синим ошейником, — очень пушистый и точно породистый. Второй, дворовый, — гладкий, но не уступающий сопернику размером, шелковистостью шерсти и яростью.

— Отфффали, — шипел породистый.

— Урррою, — рычал дворовый.

Из окна на втором этаже высунулась женщина. Противостояния она не видела, но ее голос все равно был визгливо истеричен:

— Милорд, домой!..

— Тфффое сщщщастье, — прошипел рыжий и меховой тряпкой сиганул по стене, помогая себе прозрачными, маленькими и оттого неуклюжими крылышками, а потом по водосточной трубе — вверх в объятия хозяйки.

У Тима защемило в груди: его выкинули, а породистого Милорда любили. В том и сомнений не возникало.

— Ну? — он настолько сильно погрузился в переживания, что забыл, где находится. Потому и не дал деру, когда дворовый дракотище вдруг оказался рядом. Очень близко! И когда только со своей кучи слезть успел? — Ты здесь по делу али как?

— Я?.. Не... — Тим хотел рассказать о человеке в перчатках, о том, как его, маленького котенка, выгнали из дома, о парке и рычащих монстрах, о мировой несправедливости наконец, но поднял глаза и онемел.

Дворовый дракотище был вдвое, если не втрое, больше Тима. Угольно-черный, с блестящей лоснящейся шерстью, серебряной чешуей и огромными, красивыми, неописуемо замечательными крыльями. Если приглядеться, удалось бы разглядеть застарелые шрамы, но даже подобная уродливость не умаляла его красоты, скорее наоборот — подчеркивала. Былые раны дракотище носил как иные собаки медали — с достоинством и гордостью. А еще — как отличительный знак: мол, не стоит со мной связываться. С черной морды пристально и зло глядели изумрудные глаза с узким вертикальным зрачком.

— Ну ты и котенок, — фыркнул он. — Ладно, мелочь, держись меня, и ничего с тобою не случится. Защиту обеспечу, жратву — тоже. Как скажу, так и станешь поступать, если ничего не скажу — действуй как хочешь, — он прищурился и, высоко задрав хвост, куда-то направился. Тиму не оставалось ничего другого, как пойти следом. — Да, кстати, зовут меня Зверь или Черный, но для тебя, пожалуй... Кэри. Меня так дракошечка одна прозвала, мне нравится.

— А меня Тим зовут, — представился он, зачем-то добавив: — И я… действительно котенок.

Кэри его проигнорировал:

— С Милордом не водись, этот драный меховой клубок ничему хорошему тебя не научит.

*

Дни потекли неуловимо быстро и оказались насыщенными. Тим забывал грустить, и прошлое незаметно уходило. Иначе как сном или иной жизнью оно уже не воспринималось.

С каждым днем становилось холоднее. Ночью земля покрывалась инеем. Однажды Кэри притащил картонную коробку, но Тим так и не понял зачем.

— Увидишь, — фыркнул Черный и ушел на крысиную охоту. Мышей он не особенно признавал и постоянно твердил, что еда должна быть под стать охотнику. С крысой нужна ловкость и сила, с птицей — хитрость, мышь же сама от страха окочурится, стоит на нее лишь пристально посмотреть.

Тим не возражал. К огромному сожалению обоих, сносно охотиться он так и не выучился. Скорее всего, в том было виновно благополучное детство и недостаток навыков, а может, и котовье происхождение. Кэри охотился за двоих, тем более это не кахалось ему в тягость, а на помойке всегда находилось что-нибудь съестное. Других котов, дракотов и даже собак он отвадил давным-давно.

*
— Мааарррт! — Кэри черной молнией взлетел на мусорный бак и утробно взрыкнул.

На дворе — начало зимы. Если быть точным, конец ноября. Самое неприятное и холодное время года: снег еще не выпал, а мороз уже колется. Однако у Черного все равно март.

Еще он обожает всюду и каждому доказывать свое превосходство. Иногда Тима это бесит. Когда утром Кэри взбирается на самую высокую мусорную кучу и осведомляет двор о том, кто Главный Дракот и Царь всея помойки, Тим морщится и отворачивается. И делает вид, будто не знаком с этой черной бестией.

— А что, мелочь, — доверительно подмигнул Кэри, — не имеешь ли ты на примете какой-нибудь хорошенькой дракошечки?

Тим чихнул и потер нос лапой. Из всех, которых он видел, ни одну язык не поворачивался назвать хорошенькой. Даже из тех, кого считали породистыми и не выпускали из дома.

— Задаваки они и кокетки, — а как еще таких назвать? Сидят на подоконниках и королевские взоры на двор кидают.

— Какой же ты еще котенок... — протянул Черный.

Стало обидно. Тим нервно махнул хвостом и съежился. Шерсть у него длиннее, чем у Черного, но толку от этого немного. Кэри никогда не мерз, в отличие от недоангорца, как его назвали когда-то в большом светлом доме, после чего девочка, которую Тим считал мамой, вышвырнула его на улицу.

— А вот мне нужна дракошка, — Кэри сладко потянулся, — потому я пошел. Не скучай.

*

С тех пор Черный стал регулярно отсутствовать по часу, а то и по два. Правда, ночью, когда становилось особенно зябко, всегда возвращался.

Однажды Кэри рассказал, у кого бывает, и Тим рассердился по-настоящему. Он даже предположить не мог, что будет готов вцепиться в того, кто, по сути, спас его от голодной смерти. В сердце клокотала ярость, а из головы не шли слова человека в перчатках: «За ангорской кошкой не уследили, вот и понесла не поймешь от кого».

Дракошка, к которой наведывался Кэри, носила звучное имя Элизабет и была чистокровной ангоркой — так полагали люди. Наверняка ее дети ни в чем не будут нуждаться... конечно, если кто-нибудь вроде Черного о них не позаботится.

— Как? Ее ведь даже на балкон не выпускают! — в отчаянии выкрикнул Тим.

— Глупые никчемные людишки, — Кэри блаженно потянулся и зевнул, — они запирают дверь и даже не догадываются, что для меня достаточно форточки.

Стало холодно. Всю ненависть, холод и боль, накопившиеся за время странствий, Тим готов был выплеснуть на этого возомнившего о себе невесть что дракотища.

— Если ты хоть раз... еще пойдешь к ней!.. — Тим подавился угрозой, глядя во все глаза на того, кого уже давно считал другом.

— Мелочь? — Кэри улегся, скрестив лапы и слегка склонив набок голову. — Ты, случаем, не ревнуешь?

Тим почувствовал, как шерсть по всему телу становится дыбом.

— Я просто не хочу, чтобы ее дети были как я! Не хочу им такой же судьбы!..

Взгляд Черного изменился. Кэри продолжал внимательно рассматривать его, но игриво-смешливый прищур сменился презрительным.

— Значит, тебе не нравится такая жизнь? — холодно поинтересовался он.

Стало плохо. Почти как когда его выбросили. Нет, пожалуй, даже хуже — в сотню раз! К тому же Тим вдруг понял, что не может однозначно ответить на этот вопрос.

— Кэри... — начал он. Черный хвост нервно дернулся, и Тим замолчал. Отчего-то показалось невозможным называть его так более. — Зверь, ты не понимаешь...

— Я все прекрасно понимаю, — Кэри поднялся и фыркнул, — и даже лучше, чем ты можешь себе представить... как там тебя? Тим, — и медленно прошествовал мимо, направляясь к водосточной трубе. — Буду к ночи, впрочем, можешь не ждать, если мое общество тебе противно.

Тим хотел возразить, но не осмелился. Он свернулся клубком, стараясь не думать о холоде. На душе было тяжело, и хотелось выть как собаке.