Когда кончился Ссср...

Когда кончился Ссср...

060. Когда кончился СССР…

06.01.1992

Кончина Великой Страны обернулась для простого народа тем, что уже через две недели после неё, с нового 1992 года, примерно в 4 раза выросли цены – абсолютно на всё! А в течение 1992 года они вырастут ещё больше: авиабилет на рейс Красноярск-Алма-Ата, который 6 января 1992 года стоил 220 руб. 50 коп., 25 декабря того же года будет стоить уже 6530 руб. 00 коп. – цены поднимутся в 30 раз! Народ после нового года уже был в полном шоке, не зная ещё, что это – только самое начало…

А руководство института сразу после новогодних праздников снарядило Сторожева в Ачинск – подписать там договора о поставке туда нашего огнеупорного мертеля, и о встречной поставке нам какого-то выпускаемого только там сырья. У Викторыча не было никакого желания переться туда в одиночку, и он потащил туда с собою и меня.

Авиабилеты по новым ценам были на любой рейс и на любое число. Народ у касс практически полностью отсутствовал, и абсолютно не привыкшие к такому повороту событий советские кассирши занимались в своих будках кто – чем. Мы спокойно взяли билетики на ближайший красноярский рейс, который ходил тогда два раза в неделю, и в ночь с 6 на 7 января полетели.

Наш самолёт прошёл над полукруглым «серпиком» огоньков Капчагая и сразу же за ним попал в облака. От Семипалатинска внизу снова пошли какие-то огоньки, а через полчаса показался огромный город, огни которого сразу же ушли под облака, которые продолжали отсвечивать каким-то голубоватым светом. Наверное, это был Барнаул…

Ещё минут через сорок лайнер начал снижаться. Пробили первый слой облаков – внизу мигнуло несколько огонёчков, но их тут же затянуло другим слоем облаков. Снизились ещё – на какое-то время вдали показался Красноярск, но «Ту-154» снова попал в облака. Двигатели шумели едва слышно, воздушные ямы не прекращались, пластмассовая обшивка салона скрипела на все свои лады и, когда лётчики уже перед самой полосой дали газу и зажгли фары, в них сразу ударила густая пелена летящего снега.

Весь аэропорт «Емельяново», начиная с полосы, на которую мы сели, был укрыт почти полуметровыми сугробами. Оказалось, что мы прилетели в самый праздник: Россия, в отличие от Казахстана, стала снова отмечать у себя Рождество. Народу у остановки автобуса в город оказалось много, но нам всё-таки удалось попасть в первый же подошедший автобус. Наш «Икарус» где-то с полчаса мотало по каким-то сопкам, пока с вершины очередного такого холма мы вдруг не увидели раскинувшееся внизу разноцветье огоньков сладенько спящего после бурной праздничной ночи, укрытого уютным снежным одеялом Красноярска.

На дворе – ни машин, ни людей…

Узкими кривыми улочками автобус прокрался по сугробам к местному железнодорожному вокзалу и сделал там свою первую остановку. Мы вышли и, специально пройдясь по ряду «комков» на полуподвальном его этаже, чтобы полюбоваться новыми ценами, стали искать расписание. В кассовом зале все окошки оказались закрыты, а по углам и огромным подоконникам расположилось два десятка клюющих носами человек. Дядя Саша пошёл в справочную, и ему там сказали, что скоро будет какая-то электричка, а билеты на неё продаются где-то в подвале. Мы кое-как нашли пригородную кассу, взяли два билета и вышли на перрон.

На каком-то шестом или восьмом пути притулилась под толстым слоем снега новёхонькая серо-ярко-синяя электричка какой-то доселе неизвестной модификации «ЭР9Т». У нас в Казахстане к тому моменту ходили только «ЭР9М». Мы выбрали более или менее тёплый вагон в её середине и заняли места. Впрочем, народу оказалось совсем немного, и вагон так и дошёл до самого Ачинска полупустым. На седьмом автобусе и трамвае мы добрались до гостиницы «Нефелин», распили бутылочку за российский праздник, и сразу же упали спать…

Утром примчались на завод, но главного инженера так и не застали. Я поехал искать местное агентство Аэрофлота и переговорный. В центре города всё это нашлось: в автоматы местной «междугородки» можно было совать не только «пятнашки», но и «гривенники», и двадцатикопеечные монетки. Я быстро договорился насчёт гостиниц в Красноярске и Новосибирске, и затем пошёл покупать билеты на самолёт. Кассирша любезно разрешила выбирать любой из шести рейсов, и я, посмотрев всё расписание, остановился на «Як-40», летевшем и не слишком рано, и не слишком поздно. Рассчитываясь за билеты, я как бы невзначай спросил у доблестной сотрудницы местного Аэрофлота: «Назарбаевские деньги действительны?» С татешкой случился лёгкий шок, и она внимательно рассматривала каждую двадцатипятирублёвку на просвет! Наверное испугалась, что попадётся Ленин в чапане или малахае…

Утром Сторожев поехал на завод без меня, нашёл всех, кого надо, и подписал договора о поставках. Вечером мы решили ехать обратно в Красноярск. В промежутке времени с трёх часов дня до одиннадцати вечера ни одного поезда или электрички в ту сторону почему-то не оказалось. Но рядом с железнодорожным вокзалом притулился домик автостанции, и мы пошли смотреть расписание. Билеты оказались только на самый последний за этот день автобус, уходивший в шесть вечера.

Красный «Икарус» оказался загружен полностью и, периодически взвывая на льду, медленно выкарабкался с косогоров Ачинска на трассу. Внутри автобуса было ничуть не теплее, чем на улице – всегда удивлялся, почему в венгерских автобусах не топят, пока случайно не узнал, что в красных «Икарусах» и в прицепах жёлтых «гармошек» печка-отопитель пассажирского салона устроена отдельно от двигателя, а водилам или лень починить её на зиму, или лень отдельно заливать в неё 20 литров солярки и разжигать перед каждым рейсом.

Все стёкла были покрыты толстым слоем инея, а возле нашего сиденья стекла вообще не было – его заменял лист из оцинкованного железа. Через весь проход и лобовое стекло только и удалось разглядеть, что наша первая остановка была на заправке у станции Козулька, а вторая – у здания аэропорта «Емельяново».