Когда луна станет рыжей

Глава, в которой на зов приходит кто угодно

Порыв ветра, внезапно прилетевший из форточки, вырвал листок с текстом прямо из рук.
Черноволосая девица на вид лет шестнадцати одетая, как водится, во все черное, щедро украшенная черно-коричневым макияжем, пирсингом и парочкой татух, подобрала полы черной многослойной кружевной юбки и недовольно поползла по направлению перемещения листка. Он залетел куда-то под диван.

— Блин, — прокомментировала девица и потянулась доставать бумажку. Вылезая, она махнула подолом по углу пентаграммы, отчего стоявшая там свечка угрожающе накренилась влево.

— Черт, — выразила девица свечке свое недовольство происходящим. Листок содержал важную инструкцию по призыву Духа-помощника, тщательно выписанную из разваливающейся книжки, которую девушка откопала в Национальной библиотеке. Книжку на дом не выдавали, поэтому все потенциально полезное приходилось переписывать, сидя в читальном зале и продираясь сквозь дебри ятей и ижиц, одновременно пытаясь уловить смысл написанного, а потом и вовсе умыкнуть справочник домой. В библиотеке он спросом не пользовался, а ей очень даже пригодится. С тех пор, как она серьезно занялась изучением магических и ритуальных практик, ей катастрофически не хватало адекватной литературы.

Вот, например, что может означать фраза: «еже запято убо челом бити, издых казателю троеперстноздорово да воспомянуту быти»? Пришлось дополнительно обкладываться справочниками и толковыми словарями, что не слишком способствовало ускорению процесса.

Второй порыв ветра таки уронил злополучную свечку. Она свалилась прямо на поднос с запасным реквизитом, отчего лежащие там травы и приправы весело заполыхали.

— Ёккарный бабай, — уже в сердцах возопила девица, — с размаху выливая на пламя жертвенное вино. Пламя обижено зашипело и самоликвидировалось. Вино потекло по полу красивыми рубиновыми ручейками и устремилось под шкаф.
«20 баксов псу под хвост» устало подумала неудачливая колдовка, возвращая свечку на место и вымакивая лужу случайно попавшейся под руку наволочкой.

— Какое счастье, что в этом мире магия не работает буквально, — раздался за спиной хриплый меланхоличный голос.

Девица взвизгнула и пулей заскочила на диван, приняв боевую стойку и размахивая перед собой наволочкой с винными разводами.

— Ты кто? Не подходи! Я буду звать на помощь! Аааааа! — голосам за спиной было совершенно не место.

— Не ори ты так, — прямо по центру пентаграммы начала проявляться тень. Она постепенно уплотнилась и приняла форму человека в длинном плаще и капюшоне.

— Ты вообще отдаешь себе отчет, что творишь? — лица в капюшоне не было видно вообще, но, почему-то, создавалось устойчивое ощущение, что будь это лицо видно, его выражение девушке совершенно не понравилось бы. — Ну ладно еда. Ее так просто не призовешь. Но черт же мог запросто явиться. И что потом? Как бы ты его отправляла обратно?

Тень покачала капюшоном.

— А ёкарный бабай? Ты хоть приблизительно знаешь что это за существо и каковы его функции? Так я тебе скажу, что бабая этого самого зовут Сальваторе Моро. Да в нем только росту в два раза больше, чем во мне. Про ширину я уж вовсе молчу. К тому же у него начался сезон спячки. Ты вообще представляешь, что будет, если разбудить засыпающего бабая? — тень зловеще шипя подошла к самому краю пентаграммы и начала наклоняться в сторону девицы. Та предпочла вжаться в угол и прикинуться партизаном на допросе.

— Чего молчишь?

— Ты кто? — решилась спросить девица.

— Разрешаю считать меня своим Духом-наставником, — с этими словами тень отошла от края пенты и принялась разглядывать обстановку.

Обстановка, мягко говоря, не впечатляла: под стеной стол, на столе ноут, шкаф из дсп, под другой стеной кровать застеленная черным покрывалом в огромные оранжевые тыквы, у кровати трюмо с зеркалом, на зеркале слабо шевелится искусственная паутина. На трюмо некое подобие алтаря: пара толстых черных свечек, статуэтка Рогатого, «хрустальный кубок» из красного стекла из Икеи, металлический трехрожковый подсвечник, две маленькие тыковки. Точно такие же тыковки были разложены по трем лучам пентаграммы рядом со свечками. На четвертом стояла стеклянная вазочка с желейными червяками, а на пятом, по всей видимости, предполагалось жертвенное пойло. Теперь от него остались только бордовые разводы.

— Небогато живете, — резюмировала тень и снова повернулась к девице, — долго молчать собралась? Говори, чего надо?

— Изыди? — чуть слышно пискнула она, осознав, что странное чудище мало походило на того, кого она собиралась вызвать. К тому же, судя по хозяйским замашкам, рассчитывало обосноваться здесь надолго, — Отче наш, еже иси… — с перепугу слова разбежались в разные стороны и девушке оставалось бормотать только «еже иси, изыди, демоне…» рисуя наволочкой в воздухе вместо крестного знамени почему-то кривую пентаграмму.

— Как все запущено, — тень чуть слышно вздохнула и переступила с ноги на ногу, — Вы, барышня, уж если в ведьмы подались, то за спиной Отца не прячьтесь. Да и не одобряет он этого.

— Чего не одобряет? — юная ведьма решила не злить странного гостя, а, так сказать, проявить дружелюбие и наладить контакт.

— Не одобряет перебежчиков. Вы, если вступать собрались, так или в говно, или в партию.

— Зачем мне в партию? — окончательно растерялась девица от неожиданности, — я тут… это… ну…вот… помощника бы, — наконец выдохнула она с грустью. — Инструкцию вот… а тут ветер… а там написано «открыть форточку нараспашку», а я все по инструкции… и ру.

— Руки из жопы, — оборвала ее причитания тень, вырвав последнюю фразу буквально изо рта.

Девушка резко замолчала, хлопая глазами и продолжая прикрываться наволочкой, аки щитом.

— Мозги у тебя из жопы, а не руки. Были бы руки, не пришел бы — отсюда фиг докричишься. А вот с руками было бы ху-у-уже, — тень многозначительно покивала головой.

— Отрываете?

— А это уж кому как повезет, — тень зашевелилась направилась обратно к центру пентаграммы.