Когда проснется мистер Дрискл

Когда проснется мистер Дрискл

Пролог:

В кромешной тьме вдруг возникают сполохи света. Потом приходят звуки: рёв, рычание, иногда вой или шипение, зачастую - визг… Потом мужской голос закладывает матом этажей эдак в пять. Потом – шаги, и всё стихает. И в этой тишине отчётливо слышно, как в нечто, наподобие алюминиевой кружки со звоном падает что-то вроде монеты в один доллар…

* * *

-Бонни, вставай! Бонни быстрее! Драбер младший пропал! Уси-пуси, щас расплачусь, - бормотал себе под нос Увалень Бон, спускаясь по узкой тропинке к Пещере-что-под-Бренди. – Ах, Бонни, не дай Бог, он полез в Пещеру. Ой, Бонни, найди его, пока не случилось страшное. И плевать всем, что я только с ночной смены. Не могли раньше прийти, пока старый Павло был дома?

Увалень ступил под карстовые своды и остановился, зажигая керосиновый фонарь, который он предусмотрительно принёс с собой.

- Конечно, если отец всё время в правлениях заседает, а мамаша по комитетам шляется, кто будет за малым смотреть? Мне уже дважды говорили, что видели его и Френка Гимсби поблизости, - продолжил брюзжать Бон. - Да не ожидал я, что после того случая в сентябре, кто-нибудь рискнёт сюда сунуть нос.

Голос его отражался от стенок широкого прохода, который уводил всё дальше и вглубь, но Увалень двигался вперёд всё тем же уверенным шагом. И не переставал бормотать:

- Как надо, так сразу: Бонни, пожалуйста, очень просим. А как спиной повернусь, так: верзила да деревенщина неотёсанная. А вот покультурней некоторых, между прочим, - он гулко сплюнул и вынес вердикт. – Найду - уши надеру. Обоим. Если живы ещё.

Широкий проход привёл его в большую пещеру, на другом конце которой чернело аж три хода.

Это был первый зал. Назывался он «Заткнись» - сталактиты, висевшие под потолком, от громкого звука начинали дрожать и раскачиваться - и Увалень заткнулся. Он привычно втянул голову в плечи, пересекая зал, и углубился в крайний левый проход. Как всегда на этом пути, он думал о прошлом.

Сначала вспоминал жизнь в Оклахоме: ферму, родителей, младшую сестричку Дикси. И то страшное воскресенье в апреле 35 года, когда тучи, поднятые пыльной бурей, заслонили солнечный свет, и мир погрузился во тьму…

Стайка летучих мышей шуганулась от света фонаря, замельтешила под сводами прохода и скрылась в боковом ответвлении. Увалень проводил их настороженным взглядом и двинулся дальше.

Он вдруг отчётливо вспомнил бар «Три цента». Бон и старый Павло тогда совсем уж на мели были. Весь штат исколесили – нигде работы не нашли. И в городке под названием Бренди застряли, не потому, что понравилось. Деньги кончились.

Ну вот, торчали они в этом баре, последний доллар пропивали. Тут к ним и подсел человечек один. Смешной такой. Котелок на затылке, в костюмчике в среднюю клеточку, роза в петлице. В зубах сигарета на длинном мундштуке. На верхней губе усики рыженькие, на щеке родинка, как прыщ выпирает.

- Вы, - говорит, - парни, я слыхал, работу ищете?

Старый Павло, аж пивом поперхнулся.

- Как, - спрашивает, - мистер, догадались? Неужто мысли читать умеете?

- Умею, - кивает. – Потому и подошел к вам. Ты - Бонифаций Стюарт. Родители умерли, сестра в приюте…

Увалень так рот и открыл от удивления. Он уже и сам забыл, как звучит его полное имя. А человечек продолжил:

- А ты, Павел Загоруйко, морда хохляцкая, такого в Сибири наворотил, что на родину теперь тебе путь заказан. Да не дёргайся ты, - это он Павле. А тот побагровел весь и за ножом в голенище стоптанного сапога потянулся. – Не чекист я и не по твою душу здесь. Меня зовут мистер Дрискл. Допивайте своё пойло. Я на улице вас подожду.

И вышел.

Друзья помолчали.

- А правда, у вас в Сибири вместо собак медведи на цепи сидят? – спросил наконец Бон.

- Брешут, - ответил Павло. – Они у нас ручные, навроде хомячков, по дому бегают.

Ещё помолчали. Увалень допил пиво, вытер губы рукавом.

- Пойдём? – спросил.

- Куда ж деваться? - ответил Павло и нож из сапога в рукав переложил…

Следующий зал на пути Бона назывался «Арсенал». Там он тоже особо не задержался. Открыл ключом железный ящик, который стоял у стены слева, извлёк из него две сабли в специальных потёртых ножнах и шахтёрскую каску с встроенным в неё фонариком. Сабли он тут же нацепил себе на спину крест-на-крест. Каску, щёлкнув выключателем, напялил себе на голову. Из «Арсенала» дальше вело всего два хода, и Бон зашагал по правому…

Мистер Дрискл быстро тогда объяснил суть работы, которую собирался им поручить.

- Прибыл я, ребята, издалека. И пока добирался, страсть как устал. Мне надо выспаться. Но вот какое дело… Сон моего разума рождает чудовищ. Настоящих. Так что работа у вас будет простая, хоть и рисковая: охранять от меня этот Мир, пока я сплю… Ну что встали, как вкопанные. Думаете, я на голову слаб? Да пусть и так. Плачу вперёд. И если я в самом деле сумасшедший – вам прямая выгода…