Когда сознание - поток частиц

Пролог

Зерна поцокивают и выпускают едва заметную белую стружку. Глаз еле высматривает, как мизерные шарики кучкуются, трутся и сбиваются в горстку. Отчего потолок будто засыпает мука, а хладагент пенит белым паром, точно взбитыми яйцами.

Глаза напряженно горят. Тело пробивает до пота. После того, как Бас включает кондиционер, жар батарей унимается, прохлада освежает, а воздух легче впитывает стружку пара. С шипением глотка кондиционера вдыхает его через решётчатые зубы.

Делла отвлеклась, когда поймала частицы по каналу волн, как будто бушующие импульсы прошлись по невидимым ветвям нейронов. Ниты парят в комнате за дверью, активно общаются и передают всплески информации. Причем Делла понимает, что тесты необходимы. Ведь очень важно проверить – способны ли ниты прийти к единой команде и работать, как коллективный разум. Но лишние цепи её отвлекают и слегка дезориентируют.

– Делла, в чем дело? На дисплее странные помехи? – поинтересовался Евсений и оторвал взгляд на огромный комбайн.

Ученый сидит на кресле внутри будки с дисплеем. Делла заморгала экраном, будто похлопала ресницами, когда смутилась своей оплошности.

– Простите, я отвлеклась на инфочастицы из другой комнаты, – протрубила она через динамик у дисплея. – Сейчас отфильтрую их, и изображение восстановится.

– Не торопись, я схожу промочить горло.

Евсений поднялся и отдалился от инфо-микроскопа. Делла отключила экран и сосредоточилась на поляризации света. Она перестроила электронные линзы, задумалась и, помыслами, изменила вычисления. После того, как Делла поменяла экспозицию на фильтрах, она засветила на экране новую симуляцию, но пока горели лишь ошметки её размышлений.

– Закончил проверку? – спросил Евсений после ободряющего глотка. Бас отвлекся от данных планшета и улыбнулся.

– Нет, только начал. Информации уйма, – ответил он с тяжелым вздохом.

Любой взгляд заметил бы, что коллега выглядит уставшим. И не удивительно, ведь ему впервые приходится тестировать в один момент миллионы нитов. Евсений представил, как сложно следить за галдежом, и порадовался, что занимается лишь наблюдением и анализом, пусть и до сих пор чувствует тревогу из-за образца.

Бас помялся. Его напрягала протяжная пауза. Ученый не любит молчание и всегда старается поддерживать разговор. Однако сегодня болтливая сущность играет в скромницу. Мешали мысли, в которых безделье сжималось ответственностью и интригой. Он будто ощущал, как в воздухе витает предчувствие, что разработка нового изобретения подходит к концу.

– Между прочим, мы ждём свежих данных от тебя, – намекнул Бас. – Я почти закончил программировать клетки и мне бы пригодились свежие интересные команды, прежде чем подведу итоги.

Евсений закатил глаза и хмыкнул.

– Сомневаюсь, что появятся новые данные. В последнее время она молчалива. И, между прочим, твои клетки и так отлично работают. Ты молодец, Бас. И я не подкалываю. Просто ты забываешь о мере. Поэтому я скажу прямо – хватить тестировать всё по миллиарды раз!

– Когда буду уверен наверняка, тогда прекращу. Теперь возвращайся к работе, – приказал Бас. Евсений угукнул, когда сделал очередной глоток и с кружкой пошел к Делле.

– Я засекла импульсы! – воскликнула она через динамик. Евсений мигом захлопнул дверь, поставил кружку на стол, потом обогнул его, зашел в инфоскоп и всмотрелся в дисплей.

Глаза ученого смотрят на свет, который испускает Делла. Но, прежде чем её фотоны создали лик симуляции, инфоскоп поймала сияние тока. Внутри будки свет столкнулся с электронным органом – линзой. Если бы корпус Деллы создали из стекла, то она напоминала бы ослепительное слоёное тесто из линз и проводников, но её кожа непреступна и поглощает всё сияние.

Световая волна прошла сквозь умышленный дефект или брешь в строении атомов на фильтре. Она раздробилась на пучки и создала полосатую окраску на брюхе следующей линзы. Сплетённые нити из проводки крепились к поверхности с четырех сторон. Когда они уловили свет, то сверкнули, а Делла загоралась мыслью, пониманием и начинала вычислять.

Фотоны вцепились в следующую, но меньшую, линзу. На поверхности с примесью появилась редкая рябь. Четыре нити снова уловили информацию и целенаправленно пустили её вглубь по атомам, где проводка подражала периферической системе.

Ещё более меньшую линзу настиг шум. Он уподобился зелёным точкам на фоне хромокея. Нити вновь засекли белый дефект. Делла сократила выдержку.

Последняя мизерная линза в очередной раз раздробила свет. Связующие инфочастицы поймали едва уловимую, меньше аттосекунды, сверхсветовую волну. Светочувствительная стенка корпуса впитала последние объедки. Теперь от волны остались лишь лучезарные данные в Делле.

По нитям проходят импульсы, мысли касаются ядра в виде сплетенной ягоды. Инфоскоп вычисляет данные, ими живёт, их ощущает. Иногда она проникается эмоциями образца, но рамки инфоспиральной программы не дозволяют чувствам брать верх. Делла отличается сдержанностью, поэтому долгие годы является жемчужиной компании и, гордость, которую она получает от матери, придаёт силы.

Инфоскоп выбрала экспозицию и вообразила симуляцию. Евсений видит, как меняется рисунок точек, но параметры остаются идентичными. Инфочастицы взаимодействуют по-разному, говорят – Делла чувствует. Инфоскоп увеличивает светочувствительность первой линзы, подносит её чуть ближе. Ток снова проходит по образцу и окаляет искрящимся светом. Точки разбредаются, обмениваются и строят неистовую связь. Вдруг из цепи выплёскивается голос:

– На помощь, – уловила Делла тихий стон.