Когда я вырасту

Когда я вырасту

Кошевая Дарья Валерьевна

Когда я вырасту

"Когда я вырасту, я хочу стать Капитаном", - старательно вывел Антон на интерактивной панели. Он не знал, что к этому добавить, а кроме того, едва сидел на месте от нетерпения – последний урок, а потом… Сладость ожидания захватывала мальчика, он снова и снова обводил буквы, украдкой поглядывая на индикатор времени. Стилус, крепко сжатый в горячих пальцах, скрипел от напряжения, рождая нервную дрожь престарелой учительницы. Женщина быстрыми шагами пересекла класс и склонилась над Антоном.

- Пожалуй, этого не достаточно, - устало заметила она. Мальчик, в мыслях уже мчавшийся по коридору, непонимающе взглянул на нее.

- Ты не написал, почему, - терпеливо объяснила женщина, и тоже взглянула на индикатор, горящий слабым красным светом. Отошла к своему столу. Индикатор времени мигнул зеленым, затем раздалось мелодичное "дили-дили-дон" - самая лучшая музыка для учеников и учителей. Двери разошлись, показался освещенный коридор станции. Дети, как спущенные пружины, повыскакивали со своих мест. "Потому, что он смелый", - быстро начирикал Антон, затем коснулся панели, отправляя сочинение на учительский стол, в базу. Оно конечно никуда не годилось, мальчик это понимал, но впереди ждали три недели каникул, а свой «минус балл» он когда еще получит…

- Те, у кого пропуска в лагерь – следуйте за мной! – перекрикивала гвалт учительница. - Остальные – по домам! И чтобы не баловались с датчиками движения на дверях!

Антон, свернув интерактивную панель, и сунув ее в карман комбинезона, стремглав бросился в начало колонны. Вот они уже бегут по коридорам станции, оставив учительницу где-то позади. Все и так знают, где располагается палаточный лагерь. Отсек "14". Просто так туда не попасть, только по специальным пропускам, которые родители покупают за деньги. Может для кого-то и ерунда, но не для Антона. Он с мамой и жил-то в седьмом, самом бедном, двенадцатиярусном секторе. Почти под потолком, возле иллюминатора. По вечерам, когда свет в отсеке гас, Антон подолгу смотрел на густую, неприветливую черноту за стеклом. Тоже самое, надо думать, видел Капитан из управляющего отсека. Он, по непререкаемому мнению, мальчика, был очень смелым человеком. Недрогнувшей рукой, вел станцию вперед, во тьму, все дальше и дальше от Земли. Захочешь - не вернешься. Антон верил, Капитан найдет пригодную для жизни планету. 

Возле входа в четырнадцатый образовался затор. Дети совали магнитные пропуска в прорезь и дверь отъезжала. Антон заметил маму, та махнула ему, улыбнулась. Протянула руку, чтобы привычным жестом взлохматить волосы, мальчик увернулся, скривив недовольную гримасу. Люди же кругом!..

- Не передумал? – спросила мама.

- Не-а, - вывернув голову, Антон смотрел, как его одноклассники один за другим исчезают за дверью. – Я уже большой, - добавил мальчик, призывая маму к спокойствию. Та лишь вздохнула, словно поставила точку в споре с собой.

- Конечно, ты у меня большой. Это я маленькая и глупая, кудахчу над тобой, словно курица. Ну же, иди! Повеселись там!

- Ты не маленькая, не глупая, и не курица, - серьезно возразил Антон, и развернулся, чтобы уйти. Краем глаза увидел, как мама улыбнулась.

- И не трогай бродячих кошек-мутантов, они могут быть заражены бета-вирусом! – крикнула она вдогонку. Взрослым всегда надо напоследок сказать что-нибудь эдакое, чтоб ты снова почувствовал себя маленьким! Насколько знал Антон, кошек-мутантов на станции не видели уже пару лет, но мама каждый раз напоминала ему о том досадном случае, когда мальчик, будучи пятилетним, попытался обнять мутировавшего котенка, и покрылся волдырями.

Магнитный пропуск исчез из рук, и дверь открылась. Перед мальчиком раскинулся во всей своей красе четырнадцатый отсек. Здесь вместо блестящих металлических плит пол покрывала мягкая трава, прямо на траве стояли палатки, а вдалеке – чудо чудесное! - росло множество деревьев, каждое высотой со взрослого человека.

Вечером вожатые разожгли костер. Дети устроились вокруг огня, переговариваясь между собой возбужденным шепотом. Напротив Антона сидела девочка, и не сказать, что красивая, но взгляд помимо воли возвращался к ней снова и снова. Антон пытался, но никак не мог вспомнить, кто она, и как ее зовут. Пока сидящая рядом с девочкой подружка не обратилась к ней по имени: "Софи". И тогда Антон понял – перед ним дочка Капитана. Он смутился и опустил глаза.

- Спорим, костер ненастоящий! – наклонившись к Антону, сказал Мишка. Он был на год старше, но с того же седьмого отсека. Чтобы немного заработать, Мишкина семья носила одежду с рекламой различных товаров. Вот и сейчас на груди мальчика мигала здоровенная красная надпись "Сока-Сока". Антон знал, что это такой лимонад, но никогда его не пробовал. Лимонад продавался только в отсеке-ресторане и стоил как пропуск в лагерь.

- Настоящий! – заспорил Антон, глядя как воспитатели выкладывают сосиски на специальную решетку. – А иначе, как по-твоему готовится еда?

- Дурень ты, - усмехнулся Мишка. - Сосиски уже готовые, их принесли горячими из пищеблока, - и, видя, что ему не верят, добавил: - Смотри!

И сунул руку в огонь. Ничего не произошло, пальцы свободно прошли через красные всполохи.

- Видел? Даже не горячо! Голограмма.