Коготь и кремень

Коготь и кремень

Бесконечность. Нестерпимо черная пустота и бесконечность. Огромное, безграничное пространство пестрело далекими светящимися мошками. Словно донце изрешеченной коробки, приставленное к свету лампы. Коробку для такого представления пришлось бы растянуть до критической точки, пока она не заполнит своими картонными боками все мирозданье и, превратившись в нечто уже иное, сожмется до мельчайшей, меньше атома крошки. Тогда, может быть, она вытеснит вселенную в какую-нибудь другую реальность, а может и затянет в себя все время и пространство. В любом случае открывать такую коробку следовало бы с крайней осторожностью, а то кто знает, какие еще звезды могут вырваться из нее.

Среди множества звездных скоплений медленно погружалась в ненасытную пасть черной дыры одна из спиралевидных галактик. Подсвечиваемый сверхгорячими вспышками шар торжественно поглощал пылающие миры. И пока он был занят этим грандиозным пиром, в чернильном глянце космоса где-то на границе галактики висел маленький кораблик.

– Давай, давай, плыви ко мне… – ласково шептал я, сидя перед четырьмя вспомогательными экранами и одним большим обзорным стеклом.

Лениво вращаясь, к кораблю скользил «мешочек с сюрпризом». По сути он являлся металлическим мусором, но для скучающего меня даже ловля "сюрпризов" была развлечением. Бортовой компьютер деловито считал расстояние между ним и «Сенокосцем», мешая цифры с непонятными символами. По круглым датчикам бегали какие-то стрелки, но меня они не интересовали – пилот корабля методичек по управлению не оставлял. Я небрежно потер пальцы о шершавую ручку кресла. Раздался скрежет. В воздух взметнулась мелкая стружка, которую тут же всосало невидимой трубкой в полу. Когти быстро отрастали, приходилось постоянно их стачивать.

Изображение мигнуло, и переместилось в левую часть экрана. Я вскочил на ноги (вернее попытался вскочить, но рухнул обратно в глубину кресла, зажатый объятьями ремня).

– Выведи путь объекта на мои часы, – четко продиктовал я в микрофон, высвобождаясь из плена заевшей защелки, – и приготовься помахать клешнями.

Компьютер послушно заурчал. Логические цепочки в его недрах ринулись бежать, минуя каньоны из сгоревших каналов, и секунду спустя электронный прямоугольник у меня на запястье пополнился внушительным столбцом цифр и списком сегодняшнего меню.

– М, крекеры, – отстраненно пробормотал я и выбежал из рубки.

До шлюза вел только один коридор, изрисованный зелеными каракулями. Нечто, напоминающее лес из кривых жирных линий, заполняло пространство на стене. Позади него виднелись потертые фигуры, похожие на призраков. Очертания рук и развивающихся волос еще угадывались в общей мешанине, но с лиц краска давно отпала. По моей задумке коридор должны были украсить полуодетые девы, томно загорающие у берега искрящейся реки. Но что-то пошло не так. Фантазия рисовала прекрасную картину из сочных женских тел, но руки неизменно выводили на стене страхолюдные картофелины с торчащими из макушки ворсинками. И чем сильнее я пытался исправить это непотребство, тем больше меня пугали осуждающие взгляды вездесущих теток. В конце концов, я схватил остатки зеленой краски и наляпал поверх первого слоя реденькую рощу.

У входа в шлюз я наспех втиснулся в старый желто-белый скафандр и подпрыгнул пару раз, чтобы разработать скрипящий под правым коленом сегмент. К поясу я прикрепил прочный трос, дождался, пока автоматически присоединится к скафандру «сачок» и шагнул на внешний мостик.

Тишина прыгнула на меня, оглушила, оставив лишь дыхание пульсировать прерывистым пунктиром. Я дождался, пока «сачок» соединился с общим механизмом внешнего обслуживания, и прыгнул. Пустота, в которой дрейфовал корабль, без труда подхватила мое тело, но наиграться впрок ей не дала клешня. Я оказался у руля механизма, напоминающего насекомое с пятью длиннющими лапами. Сверив маршрут с данными часов, что выводились внутри шлема, я задал направление. Соседняя клешня оторвалась от обшивки и медленно потянулась вперед. За ней последовали остальные.

– Где-то видел чудо это, расскажу за кружкой вам… – бодренько напевал я, пока механизм вез меня к заданной точке. Оттуда был виден летящий мимо «сюрприз» – простой комок мусора – испорченная капсула или сломанная деталь. «Сачок» плавно вытянулся вперед и замер, поджидая добычу.

– Еще. Еще чуть-чуть, – шептал я.

За потоком цифр было невозможно уследить, расстояние постоянно уменьшалось. Оставалось только поймать дрейфующий в космосе хлам. Сто метров. Пятьдесят. Десять. Механизм не был рассчитан на удержание массивных объектов, его длинные клешни были созданы для быстрого обслуживания корабля и всех его внешних устройств. Я здорово рисковал. Громадный рыхлый комок обломков и камней проплывал над моей головой. «Сачок» сильно вибрировал, захватывая куски металла магнитными «пальцами» и спуская их вниз к клешням. Я представлял себе гул и скрежет, но слышал только собственное взволнованное дыхание. Я не успевал распотрошить свой «сюрприз», он продолжал уплывать.

– Нет-нет-нет! Мы с тобой не закончили!

Механизм резко вздрогнул и, наверное, даже хрустнул, когда часть деталей вышла из пазов. Несколько лапок остались торчать в обшивке корабля, охраняя спасенный мусор, в то время, как остальные послушно ринулись следом за улетающим «сюрпризом». Я очень хотел его получить. Но разогнаться не успел. Механизм затормозил у обрыва, подвесив меня над космической чернотой, как приманку. «Сачок» напоследок погладил мусорный комок, набрав в магнитную сеть горсть металлического хлама, и потрепанный слегка «сюрприз» навсегда покинул пределы корабля.

– А-а-а! – вежливо попрощался с ним я и задал механизму обратный ход. Часть улова, хоть и небольшую, все-таки удалось сохранить при себе. Чернота из-под ног исчезла, остался только рваный, словно откушенный гигантским монстром край провала. Колотящееся сердце негативно отзывалось об опыте в ловле космической рыбки на живца (меня то есть), но успокаивать его у меня времени не было. Наскоро подобрав добычу, я спустил ее в пустующий грузовой шлюз. Здесь якобы для вентиляции были пробиты десятки маленьких дырочек, если смотреть сквозь них, то можно увидеть прекрасный пейзаж из мертвенно-холодного вакуума. Я оставил мусор плавать в невесомости и, приказав ему никуда не уходить, вернулся в жилой отсек.