Колдующие в темноте. Домнант 1

Пролог

Томно наблюдая, как несчастный клочок исписанной бумаги ударяется об своих скомканных «собратьев», делает двойное сально и грациозно перелетает через переполненное мусорное  ведро, из груди уже в который раз вырывается измученный вздох. Это все кажется нелепой шуткой, идиотским розыгрышем. Выматывающее ожидание и звук скребущей ручки по листку бумаги с каждой секундой становятся невыносимыми.

Подпираю лицо вспотевшими руками, оглядывая все вокруг. Ужасно высокие стены, обклеенные странными, мрачными обоями, скрипучий деревянный пол, прогнивший у входа, серый потолок, протекающий в некоторых местах, огромные и грязные окна, заколоченные толстой решеткой. Чудненькая обстановка, правда? Даже воздух здесь был каким-то невыносимым, пропитанный сыростью и духотой. Тысячи фотографий висели на огромной карте мира, каждая из которых была устрашающее другой. Пара дряхлых стульев у широкого стола, на котором пылился древний компьютер и лежали высокие стопки папок – немножко разбавляли  мрачность этой комнаты, которая больше всего походила на камеру пыток для особо опасных преступников, чем на кабинет следователя.  Пару недель назад, зайдя сюда, я – семнадцатилетняя Джессика Франк - тихоня среди тихонь, с трудом могла подавить рвотные рефлексы, вызванные необъятным страхом и дикой паникой. Но как говорится, человек – существо, которое быстро ко всему привыкает, поэтому сейчас я практически не обращала внимания на всю атрибутику камеры, которую посещала почти каждый день. 

«Зачем я здесь?» – рассматривая темноволосого мужчину, все внимание которого было направлено на стопку каких-то документов, спрашиваю сама себя. В голове всплывают миллионы ответов, которые, словно острые гарпуны, цепко хватают сознание и тянут на дно омута, где покоятся мрачные воспоминания недавнего происшествия. Впервые за всю жизнь я не могу отыскать правильного ответа среди всех ложных, в попытках успокоить себя. Но как можно успокоиться, когда на твоих глазах произошло то, что до сих пор никак не может перевариться в заторможенной от шока и страха голове? Правильно, никак. Наверное, поэтому я здесь – сижу и жду, когда из уст следователя прозвучит очередной странный вопрос, который, как по его мнению, поможет составить общую картину произошедшего и помочь мне разобраться и вспомнить все до мельчайших деталей, тем самым помочь расследованию данного ужасающего случая. Вот только с каждым вопросительным предложением мистера Питерса мои воспоминания, словно стая испуганных птиц, в ужасе разлетаются, и я начинаю молчать, заставляя его нервно теребить ручкой по клавиатуре.

– Итак, – в который раз слышу  стандартное словечко, которым так любил подытоживать наши томные встречи следователь. Медленно поднимаю глаза и поневоле ощущаю всю остроту  пронзительного взгляда мужчины, словно тоненькая, но очень острая игла впивается мне под кожу, заставляя вздрогнуть, но, как странно, не от боли. Выпрямившись об спинку скрипучего стула, он аккуратно поправляет очки, отблескивающие от яркого экрана монитора, и так же тяжело вздыхает. Уверена, копаться в моей голове ему так же тяжело, как и мне самой. На секунду даже кажется, что он пытается прочесть мои мысли, но натыкается на каменную стену, ибо я растерянно отвожу взгляд. 

– Что еще Вы можете дополнить? – после долгой паузы, непринуждённо задает вопрос следователь, словно мы сейчас говорим о футбольном матче, или любимых книгах. «Не хватает только чайного сервиза и булочек с повидлом» – смотрю на грязный пол, саркастически выгибаю бровь, но волна отчаяния тут же заполняет ноющую пустоту внутри. Как ни крути, а второй вариант куда лучше, даже  в обществе с этим странным и скрытым мужчиной, настроение которого так тяжело угадать.

– Что еще я могу дополнить? – удивленно пересказываю его слова, потому как смелости взглянуть в сторону мистера Питерса попросту не хватает. – Я рассказала вам абсолютно все, до мельчайших… Нет! До микроскопических частиц того проклятого вечера! – голос мой дрожит, но не от страха, от безысходности. Ведь я-то знаю, такой вопрос его не удовлетворит. Это мы уже проходили. Скрестив руки перед собой, мужчина не отвечает, просто пристально рассматривает меня, словно подопытного кролика, который только что пережил смертельную мутацию и остался жив, хоть и повредил большую часть мозговых клеток.

– Может, хватит? – в конечном итоге не выдерживаю я. – Я понимаю, это ваша профессия, но и вы поймите меня. Я не виновата, что не видела, кто и как…, – внезапно в горле образуется душащий нервный ком, на переутомленные глаза наворачиваются слезы, но я охрипшим шепотом продолжаю:

– … убил Кэсси…

Эти два слова даются мне с таким трудом, что внутри все завязывается стальным узлом. В серых глазах следователя на долю секунды замечаю сожаление, но он быстро моргает, поправляя очки, которые будто служат щитом от эмоциональных ударов допрашиваемых.

– Знаете, – нервно потирая ноющие виски, устало хмыкаю я. – Иногда мне кажется, что вы просто уверены в том, что я сама могла… сделать это.

– Не говори так, Джессика, – неожиданно перебивает он.

– Тогда почему бы нам не закончить на этом? Вы ведь знаете, как больно мне сейчас! – срываюсь на крик  и тут же сильно вздрагиваю. Что я делаю? Неужели это мой крик? Похоже, я на  пике нервного срыва.

– Хотите что-то еще добавить, мисс Франк? – словно ни в чем небывало, сухо интересуется мистер Питерс. Будто под потоком стуженого ветра, вся злость вылетает из меня, и я просто испуганно моргаю глазами. Его вообще реально вывести из себя, или хотя бы чуточку разозлить?